Огни большого города

Как мы уже сообщали, в драматическом театре состоялась премьера спектакля “Бродвей” по мотивам фильма Вуди Аллена “Пули над Бродвеем”.

Режиссер-постановщик главный режиссер театра Петр Шерешевский. Сценография Анвара Гумарова. Костюмы Ники Велигжановой. Хореография Светланы Скосырской.

Прошло несколько премьерных показов. На спектаклях аншлаг. В зале много молодежи и людей среднего возраста, и достаточно много мужчин, что в принципе не характерно для любого театра - как правило театральную публику составляют в основном дамы, а не господа. Возможно, привлекло упоминание о фильме Вуди Аллена “Пули над Бродвеем”. Или эффектно сделанный рекламный щит в разных концах города. Или еще что-нибудь. Как бы то ни было, сам зал на этом спектакле представляет отрадное зрелище. “Бродвей”, кстати, с каждым разом он набирает обороты, публика смотрит с интересом, порой выдавая комментарии типа “Ну совсем как Пугачева с Галкиным” (в сцене соблазнения спивающейся звездой начинающего драматурга), и зрители одобрительно смеются, реагируя на чье-то высказывание.

Три зеркально отражающих щита, в которых мутно и несколько искривленно отражается зал и удваиваются персонажи, действуют как створки громадной шкатулки, они то выдвигаются вперед, то опускаются щитом. Эпизоды сменяют друг друга и происходят в разных частях пространства не только сцены, но и портала (задействованы два верхних балкона по ее обе стороны) и даже зала. Этим приемом часто пользуются в театре, но эта смена сценических кусков словно напоминает смену кинокадров. Этакий кинематографический монтаж. Художник не строит на сцене Бродвея, ни перекрестков, ни светофоров, как это, к примеру, делал один из петербургских театров. Художник создает обобщенный образ Бродвея с помощью фонарей в квадратах щитов, этого зеркального их облачения. Но это и образ варьете, сцены, богемы. И две стойки микрофона, в которые говорят, словно перед людьми на эстраде, или в радиостудии начинающий драматург Дэвид Шейн (Андрей Грачев) и театральный продюсер Джулиан Маркс (Андрей Шмаков), они ведут горячий спор, не поворачивая друг к другу головы.

На сцену вылетают полуодетые певички-танцовщицы и, пропев и протанцевав первый куплет “Этот мир совсем не розовый...”, падают, сраженные автоматной очередью. Зритель в шоке, но темп у спектакля крутой, и девицы, как ни в чем не бывало, вскакивают и с визгом обнимаются с громилами. Это была шутка или скорее камертон, задающий тревогу действию, как то ружье, которое если в первом акте висит на стене, то в последнем обязательно выстрелит. Правда, убивает свою жертву человек, призванный ее охранять, без звука, а потом так же тихо убивают его свои же бандиты. Просто опускают в черном мешке в люк. Это происходит ближе к концу спектакля и производит сильное впечатление, повергая оживленный, на протяжении спектакля смеющийся зал (комедия все ж таки) в состояние легкого ступора.

Комедией в стиле джаз окрестил свою театральную работу режиссер. Есть, конечно, что-то от джаза, в манере исполнения большого количества песен-зонгов, даже в манере игры у большинства исполнителей. Легко и весело поются песенки о том, что идти к вершине надо по головам и так далее. Несколько прямолинейно, несколько в лоб, но эта прямолинейность, кажется, отличала зонги в пьесах Бертольта Брехта.

Мир Бродвея, мир театра иллюзорен, сказочен, в нем нет места естественному, ни цветам, ни чувствам.

Хелен Синклер (Евгения Амосова, Людмила Адаменко) поливает шеренгу искусственных тюльпанов, а потом кидает их в никуда не прикрепленную дверь, как дротики в дартс.

Эта история, основанная на перипетиях закулисной жизни артистов, когда на репетиции собираются бывшая звезда-алкоголичка, страдающий от ожирения и вечно жующий артист (Андрей Ковзель), читающая роль по слогам любовница мафиози (Ольга Николаенко, Наталья Каллерт), замешана на трагифарсе.

Чич, телохранитель бездарной любовницы мафиози-спонсора, вдруг обнаруживает в себе призвание к литературе и сочинительству. Вдруг выясняется, что он по своей природе талантливый художник. И проявившаяся страсть к литературе, к театру требует защитить свое детище, свою пьесу от бездарности. “Я не позволю поганить мою пьесу”, - повторяет Чич (Артур Левченко). Но трагедия в том, что, родившись драматургом, он с юных лет убивал людей, это стало его работой. Защищая свою пьесу от участия в ней бездарной артистки, он не мог найти другого выхода, как избавиться от нее. Только убить. И убийство Оливии (Ольга Николаенко), совсем молоденькой и, кажется, абсолютно безмозглой выглядит непростительным злодеянием. Наталья Каллерт более мастеровитая актриса, чем Николаенко, но именно неопытная Ольга Николаенко попадает в десятку. И перед тем, как его тоже убьют, погружаясь в черный мешок, Чич кричит молодому драматургу, что нужно добавить в финале. Если произойдет бедствие (пожар или наводнение) и надо будет выбирать - спасти никчемного человека или оставшееся в единственном варианте на земле собрание сочинений Шекспира, что или кого вы бы бросились спасать? Так рассуждает Дэвид. У него, как и у авторов спектакля, есть ответ - любая жизнь дороже произведения искусства. Самая благородная цель не оправдывает средства ее достижения.

Спектакль, как я уже отметила, день ото дня становится лучше. Лучше поют, говорят, танцуют, чем в первый вечер. Актеры освобождаются от мешающего волнения. Замечательны актерские работы, даже эпизодические. Андрей Шмаков в роли Джулиана Маркса легкий, подвижный, психологически убедительный. Хорош Игорь Марганец в роли мафиози. Андрей Ковзель (Уорнер Персол, тот самый обжора) колоритен. Интересны также женские образы. Эксцентричная Иден Бренд со своей собачкой (Татьяна Качалова). По-разному играют Людмила Адаменко и Елена Амосова звезду Бродвея Хелен Синклер. Амосова играет характер, Адаменко - профессию. Каждая по-своему хороша.

Я могу перечислить всю программку. Главная удача - это начинающий драматург Дэвид Шейн в исполнении Андрея Грачева, молодого, очень тонкого, искреннего артиста, естественного в каждую минуту своего пребывания на сцене.

Вторая большая удача - это роль Чича, исполненная Артуром Левченко. В нашем театре этот артист недавно, он разный во всех спектаклях и везде очень интересный. Телохранителя и драматурга по призванию он играет, пользуясь скупыми, но очень убедительными средствами. В минуту воспоминаний Чич начинает танцевать степ. Левченко здорово танцует чечетку. Но его герой не просто показывает свое владение техникой танца, он открывает душу художника.