Выживет ли Новокузнецк в XXI веке?

Отрадно отметить, что в последнее время вновь проснулся интерес горожан к проблеме перспектив города после долгой информационной спячки и убаюкивания.

Свидетельство этому - футуристические публикации в “Кузнецком рабочем”, возрождающие темы, впервые озвученные именно на страницах городской газеты ещё четверть века назад, но не только не утратившие актуальности, а наоборот - ставшие критически важными для Новокузнецка.

В предлагаемом нашим читателям цикле статей доцентов Новокузнецкого института КемГУ кандидата юридических наук Вячеслава Паничкина и кандидата политических наук Елены Паничкиной актуальные вопросы собраны воедино и выстроены в своеобразную концепцию, результатом которой являются любопытные выводы и предложения, которые, возможно, могли бы занять своё место в идеологии Новокузнецка и стать предметом широкого общественного обсуждения, тем более в преддверии 400-летия нашего города.

Часть I.
Деградация... Прогресс...

Не будет открытием сказать, что новокузнечане уже давно крайне недовольны тем, что происходит с городом: деиндустриализация с парадоксальным при этом усугублением экологического кризиса, деградация городской среды и снижение качества жизни, деклассирование социума при активной эмиграции из города креативного класса и замещении коренного населения пришлым.

В силу ряда случайностей и закономерностей наш город за последние десятилетия испытал столь сильное давление разных вредоносных факторов, что представляет собой уникальный случай выживания с трансформацией. Но в последние годы этот процесс всё больше начинает напоминать доживание с быстрой деградацией. Ряд характерных событий в жизни Новокузнецка на протяжении последних лет свидетельствует о том, что фактически в городе местное самоуправление и гражданское общество (пусть в зачаточных формах) подменено внешним управлением, причём осуществляемым в рамках плановой ликвидации городского сообщества в интересах сторонних господ. Город при этом активно утрачивает свойства субъекта политического, социального и экономического бытия и превращается в объект интересов, лежащих вне пределов самого города.

То есть новокузнечане перестали быть хозяевами судьбы своего города. Наглядным представляется сравнение нас с пассажирами самолёта: они летят по каким угодно делам (кто-то по работе, кто-то на похороны, кто-то на курорт), но всех их объединяет одно - в этом полёте ОТ НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ. И богатые, и бедные, и радостные, и печальные пассажиры зависят от других лиц. И если эти лица - экипаж, то в большинстве случаев беды нет - авиакатастрофы случаются всё же редко. Но представьте себе, что зависят они не только от экипажа, но и от разгула стихии или летящей этим же рейсом пьяной команды по литроболу, от зенитчиков недружественного государства, от террористов и так далее. Риски возрастают в разы. Именно этот пример характеризует современное состояние Новокузнецка - весь выбор пассажиров-горожан заключается лишь в секундных дилеммах при раздаче стюардессой обеда: “Вам мясо, курицу или рыбу?”, “Воду с газом или без газа” (а для зажатого метгигантами Новокузнецка вариант “без газа” даже не предлагается). Так и у нас реальный выбор горожанам предлагается не на уровне “Куда и с кем идти, а может вовсе рулить самим?”, а лишь на уровне “Киношка в “Континенте” или пивко в “Глобусе”?”
В годы имитационной демократии новокузнечане открыто обсуждали множество рецептов выхода города из кризиса, и некоторые из них были почти доведены до реализации, например, перевод города в федеральное подчинение в 1990 году или уездно-волостная реформа губернатора Кислюка в 1996 году.

Однако примерно с 1997 года все политические проекты повышения статуса Новокузнецка были свёрнуты в силу изменения политического ветра в областной, а с конца 1999 года в федеральной власти и состоявшейся замены имитационной демократии властной вертикалью. Наконец, личный авторитет губернатора А.Г. Тулеева, занимающего последнюю четверть века первые строки в рейтинге региональных лидеров России, столь высок и неоспорим, что делает бессмысленным всякую политическую активность в Кузбассе, прямо не поддерживаемую главой региона, а перспективы такой поддержки у “сепаратистов” принципиально отсутствуют.

Всё это, однако же, не означает, что тема конфликта Новокузнецка и области, повышения статуса южной столицы закрыта. Скорее, наоборот - её открытие столь же неизбежно, сколь неизбежен ход самой жизни. Вопрос в том, что на новом витке формулировать проблематику и определять политический инструментарий будут совсем иные силы - очевидно, не наивные интеллигентные романтики и бескорыстные трибуны конца 80-х, а жёсткие и немногословные буржуазные прагматики, прошедшие горнило борьбы за власть и капитал (и, между прочим, победившие в этой тяжкой борьбе). Сообразно этому будет определяться и стратегия, и тактика, и площадки для реализации групповых интересов. Интересов, которые вполне могут и не учитывать такую массовую, но мало чего значащую в реальной политике группу, как “рядовые новокузнечане”, и вообще не иметь ничего общего с коренными интересами горожан и жителей южной агломерации.

Более того, реализация ряда возможных сценариев лишь усугубит социально-экономический кризис юга Кузбасса, а, скажем, реализация сценария под условным названием “Южный Кузбасс - колония транснациональных корпораций и московских менеджеров” вообще может быстро привести к полномасштабной катастрофе, включая экологическую. (Если московские менеджеры далеко не первого и даже не второго эшелона без особого труда приговорили к гибели первое “коллективное родовое поместье” новокузнецкой элиты - Костёнково и подбираются ко второму - Таргаю, то что будет, когда сюда придут москвичи калибром побольше?)

И поэтому совсем не из праздной болтливости и нелюбви к Кемерово, а во избежание реализации худших сценариев или хотя бы ради смягчения их последствий нашему обществу следует возобновить прерванную в конце 90-х широкую и открытую дискуссию о системном будущем Новокузнецка и его субрегиона. И пока возможность выбрать площадку для общественной дискуссии у нас не отняли (а как верно подметил спикер Госдумы Грызлов, парламент - не место для дискуссий, и это гениальное изречение полностью относится и к парламентам помельче), то предлагаем в качестве таковой газету “Кузнецкий рабочий”.

Мы попытаемся провести анализ положения Новокузнецка как города, занимающего в сетке административно-территориального и социально-экономического устройства России уникальное положение. И эта уникальность при одном подходе (условно назовём его максималистским и маловероятным) может привести к радикальному повышению его статуса и выводу из социально-экономического тупика, при другом подходе (репрессивном и, к сожалению, наиболее вероятном) может привести к утрате Новокузнецком своего статуса крупнейшего города и исторического центра Кузбасса и необратимой деградации, а при третьем (прогрессивном и наиболее желательном) может стать спасительным вариантом и прологом к назревшим реформам административно-политического устройства России.

Часть II.
Былые планы и что от них осталось

Общественное недовольство положением Новокузнецка имеет весьма глубокую историю. Оно появилось ещё в 1943 году, когда решением правительства областным центром был назначен город Кемерово - не первый и даже не второй тогда по численности населения и промышленному масштабу город Кузбасса. Именно тогда возникли две версии причин невезения города. Первая: уже была одна Сталинская (ныне Донецкая) область, а одноимённой быть не могло.
И вторая: директор КМК Роман Белан не желал ни с кем делить власть, и отправленный им в Москву самолёт с дефицитным лекарством - лидазой - решил дело в пользу Кемерово. И не так важно, насколько правдоподобны были те версии - главное, вот уже семь десятков лет в мозгу кузнечан свербит мысль об исторической несправедливости к родному городу. В связи с этим, кстати, форменным оскорблением выглядело и само празднование в Новокузнецке 70-летия Кемеровской области: смириться со своей “трагедией” - это одно, но праздновать её...

Рассмотрим и сгруппируем все обсуждавшиеся общественностью планы изменения статуса Новокузнецка за последние четверть века - с 1988 года, когда впервые на страницах прессы, прежде всего “Кузнецкого рабочего”, прозвучали предложения придать Новокузнецку статус города республиканского подчинения.

В конце 1980-х годов, в условиях тяжёлого экономического и политического кризиса, поразившего советскую систему, городская общественность впервые внесла в повестку дня вопрос о явном несоответствии вклада города в экономику Кузбасса и всего Советского Союза его статусу райцентра. И если в отношении пятимиллионного Ленинграда в то же время сначала в “Литературной газете”, а затем повсеместно стали применять выражение “великий город с областной судьбой”, то 600-тысячный тогда Новокузнецк можно было по аналогии назвать великим городом с районной судьбой. К слову, сейчас Новокузнецку нельзя приписать даже районную судьбу, поскольку Новокузнецкий район отнюдь не придан городу, а составляет отдельный равнопорядковый Новокузнецку муниципалитет.

В 1988 году была впервые высказана и поддержана многими активистами неформальных движений идея придания Новокузнецку статуса города республиканского (РСФСР) подчинения, которым тогда обладали Москва, Ленинград, а в 1958 - 1963 годах также Сочи (ещё одним в СССР городом с таким статусом был и является поныне Севастополь). Своих пиков эта идея достигла летом 1989 года в ходе Всесоюзной забастовки шахтёров и в 1991 году в эпоху расцвета прямой “рабочей демократии”, активно используемой Ельциным для борьбы с союзным руководством.

Одновременно с ростом национального самосознания коренных народов Кузбасса представителями шорской интеллигенции была высказана идея образования Шорского автономного округа в составе Кемеровской области (которую, к слову, было предложено преобразовать в Кузнецкий край), территориально включающего не только Таштагольский район, но всю южную треть области: Таштагольский, Новокузнецкий и Междуреченский районы, с приданием Новокузнецку статуса столицы этого округа.
Однако этот проект не был реализован, поскольку не нашёл широкого отклика в обществе и у влиятельных политических лоббистов. Общество также отвергло такую идею, ассоциируя её со стремительно развивавшимся деконструктивным процессом растаскивания России “по национальным квартирам”.

Меж тем с учётом некоторых особенностей советского госстроительства он как раз и был наиболее реальным механизмом повышения статуса как Новокузнецка, так и всего юга Кузбасса. Такой проект был вполне логичным в условиях административного устройства страны, основанного прежде всего на национально-территориальном принципе, и представлял собой своего рода взаимную политическую услугу: шорское национальное меньшинство предоставляло свой уникальный формально-административный ресурс, связанный с самим наличием этничности, позволявшей в советской иерархии претендовать на собственное территориальное образование, а русское большинство соглашалось на “облачение” региона в “национальные одежды”, получая взамен повышение статуса Новокузнецка, внутреннюю автономию и ряд других благ типа дополнительных мест в палатах национальностей Верховных Советов СССР и РСФСР.

Такого рода автономные округа - Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский и Ненецкий - весьма уверенно чувствуют себя и в современных реалиях при всей парадоксальности их положения. Выражается она, во-первых, в непосредственном их вхождении в состав федерации при одновременном нахождении внутри другого субъекта - сложносоставной Тюменской или Архангельской областей, а во-вторых, в почти полном отсутствии проявлений этничности, послужившей формальным основанием для выделения соответствующих территорий (народы, именем которых названы округа, составляют ничтожную долю их населения - 1 - 2 процента, то есть, как выражаются социологи, не выходят за рамки статистической погрешности). Будь в конце 1980-х создан почти миллионный по населению Шорский автономный округ с шорским населением в 10 тысяч человек (1 процент), он в точности повторил бы эту ситуацию. К слову, совсем не факт, что областной центр Кемерово выступил бы против такого преобразования, ведь он тоже резко повышал свой статус, становясь, как Тюмень, Архангельск, Красноярск, Иркутск или Чита, столицей не одного, а опосредованно нескольких образований.

К тому же тогда на страницах прессы была озвучена и заманчивая идея - новоявленному Кузнецкому краю округлить границы на востоке, включив в него населённые шорцами сельсоветы смежных районов Хакасии - помимо ряда посёлков в состав региона включили бы и восточную половину района Поднебесных Зубьев. Да-да, ту самую, что стараниями Михаила Шевалье стала туристической Меккой кузбассовцев и где абаканские приставы несколько лет назад разрушили построенные на кузбасские деньги туристические приюты (очевидно, показав тем самым, как “ценят” этот уникальный субрегион в Хакасии). Тем самым, кстати, была бы восстановлена не только этническая карта, но и сугубо географическая, ведь водораздел реки Томи и реки Абакан - это прежде всего граница Западной и Восточной Сибири, а ныне кусок Западной Сибири административно относится к Восточной, что есть, получается, географический абсурд. К слову, до 1917 года восточная граница Кузнецкого уезда проходила как раз по хребтам-водоразделам Алатау и все шорцы (тогда - кузнецкие татары) были объединены в одном уезде - Кузнецком.

Третья идея - выделение Южного Кузбасса в отдельную Кузнецкую область с разграничением с собственно Кемеровской областью между Беловом и Ленинском, который по иронии судьбы называется как раз Ленинском-Кузнецким. Этот проект стал главной целью оформившегося в 1993 - 94 годах движения за самостоятельность Южно-Кузбасского региона (движение “Регион”). В число участников этого весьма компактного по численности, но крепкого идеологически объединения вошло большинство активных сторонников повышения статуса города, в числе которых профессора и преподаватели вузов города, депутаты горсовета, представители творческих профессий, включая отцов-основателей “областничества” - депутатов Василия Головея и Вениамина Санарова.

Четвёртая идея - рокировки “столицы области” с Кемерова на Новокузнецк - существовала в общественном сознании всегда, начиная с момента назначения на роль центра Кузбасса города, который, повторим, не только не был самым большим городом области, но не был даже вторым по населению, поскольку уступал не только Сталинску, но и Прокопьевску. Вариацией этой идеи является передача Новокузнецку части “столичных” функций. Лёгким кивком властей в эту сторону стало создание в середине 90-х должности замгубернатора по югу Кузбасса с дислокацией в Новокузнецке.

И, наконец, пятая идея - продвигавшаяся уже не снизу, а сверху - выдвинутый в середине 1990-х главой администрации области Михаилом Кислюком и занявший несколько страниц газеты “Кузбасс” проект полной замены административно-территориального деления Кузбасса с городов - районов - сельсоветов на уезды и волости. Среди авторов проекта, между прочим, был и наш земляк - учёный и краевед Сергей Тивяков. Суть плана состояла в возврате дореволюционного порядка деления региона: основными единицами стали бы три десятка уездов, приданных каждому из 20 городов, а в обширных местностях, где городов нет, - крупным посёлкам. Город Новокузнецк согласно такому плану переставал быть самостоятельной единицей, зато получал приданный городу уезд - весьма компактный, поскольку из южной части Новокузнецкого района предстояло нарезать ещё “персональные” уезды для Осинников и Калтана. Крупные сёла и посёлки уезда, такие, как Сосновка или Чистогорск, становились бы центрами волостей. Этот план имел все шансы к реализации, однако встретил сопротивление местных руководителей и отошёл в историю.

Часть III.
Безнадёга и её причины

В сложившейся системе политических и экономических координат Новокузнецк не только не имеет никаких перспектив кроме деградации, но, образно говоря, не сможет даже достойно умереть - только погибнуть в мучениях.
Проранжируем причины бесперспективности Новокузнецка по степени важности.

Первая - это государственная политика, направленная на изъятие финансов из провинции: в местный бюджет напрямую идут лишь три с половиной налога, причём относительно небольших - на имущество физических лиц, на рекламу, земельный и 15-40 процентов подоходного. По данным рейтингового агентства Standard & Poor’s, обычная доля в бюджете муниципалитета этих налогов с неналоговыми доходами составляет 15 процентов. Всё остальное: субсидии, субвенции, дотации и так далее, приходящие из региона или федерации. Таким образом, зависимость городского бюджета от экономики самого города столь ничтожна, что её можно приравнять если не к статистической погрешности, то к уровню инфляции. Финансовое положение города зависит не от грамотного управления и инвестиционной привлекательности, а от хороших отношений с региональной и федеральной властями (наглядный пример - столица Чечни город Грозный, об инвестиционной привлекательности которого говорить не приходится, но который застраивается современными небоскрёбами и объектами соцкультбыта).

Вторая причина - инертность и безынициативность местного самоуправления, которое сформировано, в свою очередь, инертным и пассивным в своей массе населением, признавшим в качестве регулятора своих отношений с властью не систему гражданского общества, а клиентарно-патерналистскую модель (что такое клиент, объяснять не надо, а патернализм - это система отношений, основанная на покровительстве, опеке и контроле старшими младших, а также подчинении старшими младших). Персональный состав такой власти зависит от самой себя, а не от избирателей, поскольку последние фактически согласились присоединиться к выбору, сделанному патроном. Состав органа власти Кемеровской области и всех органов самоуправления в муниципалитетах Кузбасса служит прямым и полным подтверждением этого. Выдвигать в таких условиях требования к главе муниципалитета и депутатскому корпусу бессмысленно, поскольку “клиенты”-горожане в патерналистской модели вообще не являются субъектами права требования, ибо эта модель вовсе не предполагает категорий “права и обязанности”, заменяя их категорией “функции”. Субъектом права требования выступает лишь одно лицо - патрон, и апеллировать есть смысл лишь к нему в надежде на то, что он ретранслирует пожелания горожан в виде собственного требования.

Признавая сей факт, мы ничуть не хотим упрекнуть кого бы то ни было из участников клиентарно-патерналистского союза - более того, как альтернатива другим системам построения отношений в обществе он в ряде случаев проявил свои преимущества, современный пример чему - Беларусь, жизнь в которой является предметом зависти всех её стран-соседей.Однако отрицательными последствиями этого является неадекватность городских органов городским проблемам - решать их заставляет либо чрезвычайная ситуация, либо приезд вышестоящих патронов, поскольку реальная ответственность городских органов возникает именно перед ними, а не перед горожанами. Многолетняя маета с Южным выездом и Северным въездом в наш 560-тысячный мегаполис тому лучшее подтверждение.

Указанные пороки системы местного самоуправления усугубляются и тем, что главной, а зачастую единственной причиной вхождения в состав депутатского корпуса или получения должности в исполнительной власти является стремление защиты своего собственного бизнеса от захвата конкурентами либо уничтожения государственными органами, поскольку в нашей византийской системе отношений отсутствие публичной власти или её утрата почти неизбежно влечёт и утрату богатства - потерю своего бизнеса, начиная с ларька и заканчивая крупнейшими корпорациями.

Третья причина - низкая инвестиционная привлекательность города, которую применительно к нашему вопросу следует рассматривать совместно с четвёртой причиной. А это специфика экономики Новокузнецка - первичная переработка давальческого сырья (хотя оно добывается здесь же, но юридико-финансово его предоставляют московские или вовсе оффшорные компании) и выпуск эколого- и энергоёмкой продукции первых переделов. Грубо говоря, основной (и вредный) труд затрачивается здесь, сырьё черпается здесь, всё вредное и ненужное, что в нём есть, удаляется тоже здесь и здесь же остаётся - вредные выбросы в воздух, воду и на окружающие город площади (хвостохранилища, шлаковые отвалы и усугубляющие сейсмику пустоты в земной коре), а всё ценное - продукция и деньги - вывозится. Продукция - чтобы послужить основой для дальнейших переделов и извлечения основной прибыли, а деньги - для того, чтобы уже никогда не вернуться обратно либо вернуться частично - для усугубления описанного выше порядка производства, ну и для вторичного извлечения денег через размножившиеся торгово-развлекательные центры. То есть, образно говоря, работая на износ, город Новокузнецк получает не прибыль и даже не премию, а минимальную зарплату, причём уже за вычетом всех налогов, платежей, сборов и взысканий по исполнительным листам, включая алименты в пользу Москвы и Кемерова.

Пятая причина - катастрофическое ухудшение окружающей среды в самом широком смысле этого понятия. О невыносимой экологии всем давно известно, равно как мы помним, что и расцвет Новокузнецка пришёлся как раз на период пиковых выбросов в атмосферу в начале 80-х. Экологическое неблагополучие компенсировалось развёрнутым социальным развитием, созданием широкого зелёного пояса вокруг города и активной субурбизацией - поощряемым властями массовым освоением горожанами пригородов: вокруг Новокузнецка в 1970 - 80 годы выросли десятки тысяч дач, в которые на лето переезжало полгорода.

Так вот, экология - это ещё не всё. Год за годом радикально портится сама городская среда обитания. Развитие частного сектора и тысячи личных корыстных интересов без мощной руки государства уничтожают сектор общественный и общее благо. Полноценная транспортная сеть с полноразмерными автобусами и развитым электротранспортом ликвидируется и подменяется сотнями мелких “пазиков”, окна в которых надёжно оклеены рекламой, а вот войти в двери с багажом невозможно. Грандиозная по 

Окончание статьи будет опубликовано после того, как ее публикация завершится в первоисточнике