Возвращение врага

Для значительной части американских внешнеполитических кругов присоединение Россией Крыма — долгожданная материализация настоящего врага, причем в давно знакомом обличии. Со старым врагом, однако, совершенно непонятно, как бороться.

В 2012 году весь мир смеялся над Миттом Ромни. В разгар предвыборной кампании этот кандидат в президенты США от Республиканской партии заявил, что главный внешнеполитический враг Америки — Россия. Полтора года назад подобное заявление было воспринято как доказательство слабой подготовленности Ромни к работе на посту президента. Сегодня оно уже не вызвало бы столько насмешек.

Реакция общественного мнения США и американских экспертов по внешней политике на украинскую ситуацию и присоединение Крыма к России в значительной степени обусловливается инерцией мышления. Как минимум два поколения американских, да и российских, внешнеполитических аналитиков сформировались в условиях парадигмы биполярного противостояния. Бинарность ялтинско-потсдамской системы превратила анализ внешней политики практически в точную науку. Как относиться к диктатору X? Что делать с правительством Y? Все просто: враг моего врага — мой друг, друг моего врага — мой враг. Плюс на минус дает минус, минус на минус дает плюс. Такая модель была, несомненно, упрощением действительности, но она позволяла упорядочить происходящее в мире.

Распад СССР и потеря второго полюса привели к катастрофическим последствиям. Мир стал вроде бы и однополюсным, но совершенно неуправляемым. Абсолютно непрогнозируемым. Американские эксперты 25 лет пытались отыскать нового главного врага США, но враги все время получались какие-то ненастоящие. Милошевич — неприятный лидер и диктатор, но не более того. Бен Ладен — это, конечно, серьезно, но с ним дипломатически не повоюешь. Отсюда и формирование "оси зла" — стран, которые в том числе поддерживают международный терроризм. По мнению простых американцев, Ирак (до падения режима Саддама Хусейна), Северная Корея, Иран на протяжении последних 14 лет были главными врагами США. Стабильно высокие места в опросах занимал и Китай, время от времени развязывавший против США торговые войны.

Однако это общественное мнение, конечно, формировалось тем самым внешнеполитическим истеблишментом, довольствовавшимся раками на общем внешнеполитическом безрыбье.

Все это время Россия — и Ромни тому доказательство — продолжала восприниматься как неблагонадежный отпрыск СССР. США по инерции выстраивали отношения с Россией как с тем самым вторым полюсом. Довольно долго это выглядело не очень убедительно даже для самих Штатов. Противостоять государству, президент которого сужает пространство демократии и ущемляет права геев, — это важно, но совсем не то. А вот обнаружить перед собой страну-агрессора — совершенно другое дело.

Для значительной части американских внешнеполитических кругов присоединение Россией Крыма — долгожданная материализация настоящего врага, причем в давно знакомом обличии.

Со старым врагом, однако, совершенно непонятно, как бороться. Все та же инерция подталкивает Штаты снова попробовать ту же схему, которая была реализована после вступления советских войск в Афганистан и — неожиданно даже для самих американцев — сработала. Такая схема предполагает достаточно мягкие санкции, позволяющие Западу сохранить лицо, но в реальности не затрагивающие те сферы, вмешательство в которые было бы невыгодным для всех, а также кропотливую работу по снижению цен на энергоносители. Падение цен на нефть и газ (в результате договоренностей с ОПЕК, распечатывания американских нефтяных стратегических резервов и развития первых успехов сланцевой революции) видится как мощнейший удар по российской экономике. А экономические проблемы, в свою очередь, неизбежно приведут к потере Владимиром Путиным поддержки как со стороны общества, так и со стороны ближайшего окружения.

Преимуществом этого варианта является то, что американское внешнеполитическое сообщество обретет на некоторое время привычного врага и сможет заняться тем, чем оно заниматься вроде бы умеет. Недостаток этого подхода в том, что это стратегическая игра, которая растянется надолго и финал которой плохо предсказуем. В силу ускорения политической динамики ждать разрешения ситуации несколько лет — рискованный вариант.

Другой сценарий развития событий — введение жестких экономических санкций, которые будут невыгодны как России, так и самим США.

Такого рода санкции (в том случае, если их поддержит и Европа) действительно могли бы сильно повлиять на ситуацию в российской экономике уже в краткосрочной перспективе. Однако американцы пока еще не готовы уполномочить свое правительство действовать таким образом. Недавние опросы показывают, что граждане США сегодня не хотели бы слишком большой вовлеченности своей страны в решение вопросов, связанных с Украиной. Только около 20% населения поддерживает введение экономических санкций (о применении военной силы речь вообще не идет — такой вариант развития событий сегодня поддержали бы лишь около 10% американцев). Еще сложнее представить себе, что на введение болезненных санкций пойдет Европа, только начинающая оправляться от последствий финансово-экономического кризиса и зависящая от поставок российского газа.

Неким промежуточным вариантом для Запада может стать попытка вводить "психологические" санкции против ряда российских граждан, в особенности против тех, кто близок к российскому президенту. Такие меры спровоцируют недовольство ряда лиц, которые будут убеждать президента поменять политику. Остается, однако, открытым вопрос о том, насколько эффективными будут "психологические" санкции, направленные на окружение президента, в тот момент, когда он сам действует в другой, государственнической парадигме, о чем его окружение, несомненно, знает.

Между подписанием соглашения 21 февраля и наделением президента России правом ввести войска на Украину прошла неделя, в течение которой российское руководство просчитывало свои возможности для внешнеполитического маневра. Определять свою линию поведения США будут еще дольше, учитывая, что необходимо согласовать американскую позицию с мнением основных европейских стран и ЕС в целом. Это может занять несколько недель.

Первые результаты этих переговоров мы увидим уже в ближайшие дни. Это будет попытка соблюсти баланс между необходимостью что-то предпринять и невозможностью действовать жестко; между осуждением действий России и нежеланием переборщить — чтобы Россия не почувствовала себя в изоляции и не стала осуществлять "несистемные" с точки зрения Запада шаги.

Если Запад сможет найти этот баланс, а Москва — почувствовать серьезность намерений США и ЕС по нормализации отношений, мы сможем наконец перейти от логики противостояния к парадигме нового сотрудничества. Все-таки Россия и Запад действительно друг без друга не могут.