Эхо далёких смут

Несколько лет назад мы с Валентином Волченковым оказались в староверческой деревне за Таштаголом.

Точнее, в том, что от нее осталось - несколько домов замытого дождями дерева на фоне незалеченных следов некогда работавшей на здешнем ручье драги. Из живых на наш зов откликнулась только ветхая старушка. Но едва мы так - к слову - заговорили (“брякнули” всуе) о церковной реформе патриарха Никона, как она распрямилась, глаза загорелись огнем непримиримой вражды - как будто не прошло четыреста лет с той поры, как будто и сегодня это - незажившая рана.

Собственно, почему “как будто”? Россия - страна, где история - при всем нашем беспамятстве и пренебрежении прошлым, - живет в крови каждого. Наверное, поэтому за право “распоряжаться историей” идет такая борьба, поэтому ее так упорно переписывают едва ли не каждые новые российские “рулевые”, обосновывая свое усердие формулой: “Кто владеет прошлым, тот владеет настоящим” (вариаций на все случаи жизни много). Циничная откровенность.

Хорошо писать на “чистой доске” - вон их нынче половина страны. Но у другой части с памятью все в порядке. Поэтому некоторые аспекты национального восприятия истории вызывают недоуменные вопросы.

О чем свидетельствует материал, который мы публикуем ниже. Спорьте, если есть аргументы. Это приглашение к разговору.

Валерий Немиров

* * *

Недавно журналисты и историки проводили опрос в совете ветеранов об отношении к новым государственным праздникам. Спрашивали и меня. Вопрос непростой. К примеру, День независимости России 12 июня установлен по дате вступления Бориса Ельцина на пост президента. Но так как россияне не поняли, от кого они стали независимыми, праздник потихоньку переименовали в День России. Но в любом случае политические обстоятельства, связанные с праздником, таковы, что он ассоциируется у многих, скорее, с национальной катастрофой, нежели с триумфом России. Или вот прошедший недавно День единства и согласия 4 ноября, приуроченный к дате изгнания поляков из Москвы в 1612 году...

Я не историк, не удовлетворившись официальной версией этого события, с которой можно ознакомиться во всяком календаре, и желая понять, что заключает в себе столь знаменательная дата, обратился к труду известного русского ученого Василия Ключевского “Курс русской истории”. То, что я прочитал в третьем томе, повергло меня в шок. Оказывается, 17 августа 1610 года московские бояре присягнули польскому королевичу Владиславу на верность и просили его прислать войска для усмирения москвичей... Другая противоборствующая им группа бояр и ополченцев 20 октября 1612 года выбила поляков и их приспешников из Кремля, но до единства и согласия было еще далеко. Лишь 21 февраля 1613 года на Всесословном земском соборе был избран русский царь, но не отважный освободитель Дмитрий Пожарский, а несовершеннолетний Михаил Романов, отнюдь не отмеченный ратными и трудовыми подвигами. Безусловно, то была компромиссная фигура - так или иначе, избрание нового царя остановило Смуту, что, правда, случилось далеко не в один день.

В канве этих событий дата 4 ноября (по новому стилю) вовсе не является ключевой. И поэтому, думаю, правы те, кто усматривает в ее “особом значении” вполне современный политический подтекст: желание властей заместить советский праздник 7 Ноября каким-либо другим знаменательным днем, близким по календарю. К тому же на эту дату, по известному пушкинскому выражению, наложился извечный “спор славян между собою”: в канун 400-летия изгнания поляков из Москвы в Польше, в историческом музее Кракова готовится выставка, посвященная приглашению московскими боярами польских войск. И там их роль в российской Смуте трактуется совершенно иначе.

Но вернемся к трудам Ключевского. Он нашел корневую причину Смуты XVII столетия в крайнем обнищании русского народа, вызванном тогдашним социальным укладом и усугубленном неурожаями вследствие длительных засух. А роль фитиля сыграли боярские распри за обладание престолом, разыгравшиеся по пресечении династии Рюриковичей.

А теперь я попробую “примерить” прошедшие события на нынешние времена. Ведь нищета и несправедливость являются подоплекой социальных потрясений в любую историческую эпоху. Многие мои коллеги-ветераны (металлурги, горняки, ученые) с трудовым стажем по 40 - 50 лет и увенчанные орденами, почетными званиями и научными степенями заработали пенсию в размере до 10 тысяч рублей в месяц, или менее 20 процентов от прежнего заработка и относятся, в сущности, к категории нищих. В то же время чиновникам с меньшим трудовым стажем устанавливается куда большая пенсия, достигающая 70 процентов прежнего заработка.

Получается, что невинный, на первый взгляд, вопрос об отношении ветеранов к новым праздникам упирается в другой, куда более драматичный: а возможен ли “день единства и согласия” хотя бы между двумя этими социальными группами? Я уже не говорю о шансах на гражданское примирение между работниками и работодателями, которые отличаются друг от друга по степени доходов в десятки, а то и в сотни раз.

Конечно же, у всякой нации должны быть свои объединяющие народ праздники. Во Франции, например, ежегодно отмечают День взятия Бастилии в 1789 году. Правда, никому в голову не пришло переписать это событие и трактовать его в черно-белых тонах. А самое главное, в благополучных западно-европейских странах извлекли уроки из прошлых революций и смут и не допускают социальных конфликтов, сглаживая законами и самим вектором социально-экономического развития имущественное неравенство между богатыми и бедными слоями населения...

Впрочем, сейчас речь о другом. При обсуждении вышеупомянутых проблем среди моих коллег-ветеранов сформировалось мнение о возможной консолидации нашего общества вокруг общей примирительной идеи, суть которой довожу до читателей.

В 1844 году химиком Карлом Клаусом в лаборатории Казанского университета из уральских полиметаллических руд был выделен новый химический элемент (№ 44 в периодической таблице Дмитрия Менделеева). По предложению автора открытия, поддержанного россиянами всех сословий и вероисповеданий, новый элемент назвали рутением в честь возможной прародительницы России, располагавшейся в ее юго-западной части и упоминавшейся в старинных латинских хрониках под названием Рутении. Подчеркну, что этот элемент был открыт обрусевшим немцем и католиком в Казанском университете, созданном по указу русского царя Николая I, который был, естественно, православным. А сам университет, расположенный в мусульманской Татарии, возглавлял великий русский математик и, к слову, атеист Николай Лобачевский.

Единодушно принятое название этого элемента напомнило россиянам об их древних корнях и в какой-то степени объединило разные слои общества, начиная от царского двора и дворянства и заканчивая разночинцами и ссыльными декабристами. На наш взгляд, открытие Рутения - это такое знаковое событие, которое вполне может заменить непонятые народом праздники 12 июня и 4 ноября или отвергнутое нынешней правящей элитой 7 Ноября.

Безусловно, реализация упомянутой идеи потребует тщательной доработки со стороны ученых-историков для уточнения даты первого упоминания о Рутении и выяснения общественного мнения относительно нового объединяющего праздника. Но даже сама постановка и обсуждение этого вопроса поможет россиянам глубже понять свои исторические корни и приглушить эхо далеких и недавних смут.

Источник: Кузнецкий рабочий