Молоко, спасшее детей

Даже в годы войны у сталинских детей было молоко. А сейчас новокузнецких малышей будут кормить "сухими пайками".

Прочитав статью “Сухие пайки для детей”, где говорилось о том, что детские молочные кухни переходят на продукты промышленного производства, вспомнил о том, как я, будучи ребенком, питался во время войны. Начну издалека.

В начале 1920-х годов, когда в стране были разруха и голод, мой дедушка ехал в Сибирь с двумя малолетними детьми: мальчику - 9 лет, девочке - 6. Случилось так, что дед заболел тифом, его сняли с поезда, вскоре он умер. Детей отправили в детский дом. Жизнь там была тяжелой, брат, на правах старшего, большую часть пайки хлеба отдавал младшей сестренке. Она выжила, а его не стало.

Зная, что у девочки нет родственников, ее забирали к себе чужие люди, жившие в Осинниках, на которых она батрачила. Потом ее попросту выставили на улицу. Если бы не мужчина, увидевший грязного ребенка, забившегося под лестницу заезжего дома, моей мамы, скорей всего, не было бы. Мужчина привез ее в свой дом. Его жена, заведующая детской пищевой станцией, отмыла девочку, накормила, устроила к себе на работу и определила жить в барак на Нижней колонии. Документов у моей будущей мамы, естественно, не было, их выправили, написав возраст и фамилию “с потолка”. С того времени она и трудилась более 50 лет. Была отмечена медалями, ее портрет висел в музее, который в то время находился на проспекте Молотова в доме № 25.

Детская пищевая станция располагалась тогда на улице Воровского, занимала два подъезда. Кстати, рядом были редакция газеты “Большевистская сталь” и городская библиотека. В подвальном помещении станции работала котельная для подачи тепла на котлы, где кипятилось молоко, которое привозили строго из одного колхоза по вечерам. Вскипяченное молоко остужали в большой бетонной ванной. Котлы после этого тщательно мыли, сначала со стенок ножом снимали пенку, а остальную накипь счищали пучком медной проволоки. Эту проволоку приносили мы с пацанами со свалки металлолома у КМК. За это мама нас приглашала поесть пенок. Она выносила нам кастрюльку с пенками, и мы шли на погреба между улицами Кирова и Володарского (где сейчас стоит памятник Бардину), там тогда еще была трамвайная линия, и ели, без хлеба, с ним было туго.

На детской пищевой станции готовили и разливали питание в двухсотграммовые бутылочки, их называли “градуирки” из-за нанесенных на стекло мерок: 50, 100, 150, 200 граммов. Родители с утра до двенадцати дня получали молоко, кефир, творожную массу, кашу, мусс, моро (каша из молока, муки, масла и сахарного сиропа) и сироп из малины или смородины. Женщины, у которых было много грудного молока, сцеживали его и тоже сдавали на станцию, за что получали деньги.

Когда началась война, мне было 4,5 года. Мне тоже давали питание на детской станции. С туеском, где была посуда, я шел пешком с Нижней колонии на улицу Воровского, получал “первое” и “второе” блюдо, компот и еще булочку. Какие это были вкусные обеды, особенно булочка! Отойдя от окошка раздачи, я отщипывал кусочек булочки, клал его в рот и старался держать подольше, но это у меня не получалось. В обед я съедал суп с сухарями, которые мама сушила на печи, отрезая от хлебной пайки тоненькие кусочки, они у нас были НЗ (неприкосновенный запас). В ужин ел второе, запивая компотом. Денег за папу мне не платили, так как он в декабре 1941 года в боях под Москвой пропал без вести.

Когда созревали ягоды, из совхоза “Садопарковый” их везли машинами, мама не выходила со станции сутками. Ягоды сушили на весь год и готовили сироп, бутылочки с ним сначала затыкали ваткой, а затем заливали сургучом.

Я частенько встречал маму после смены, которая заканчивалась у нее в 11 часов вечера, и мы с ней шли на остановку к “Коммунару”. Дважды мы попадали под учебную тревогу. Как только раздавался вой сирены, милиция тут же сгоняла людей в кинотеатр.

...Я уже вернулся из армии, а мама все продолжала работать на детской пищевой станции и все время приносила положенное ей молоко. А когда ушла на пенсию, молока не стало, и я больше года не мог привыкнуть к молоку из магазина.

Когда я прочитал статью, удивился: в наше время, не военное, благополучное, дети не имеют возможности получать полноценное питание, от которого зависит их здоровье, будущее. Кажется, что сейчас все решают деньги. Просто душа болит за Россию. Выдержит ли она то, что происходит сейчас?