“Стараюсь их любить”

Осенью прошлого года нижнетагильский суд приговорил руководителя фонда “Город без наркотиков” Егора Бычкова к двум с половиной годам условно за лечение наркоманов методами, которые главный нарколог России Евгений Брюн назвал “партизанщиной” и “попыткой решить проблему насильственным образом”. В обвинительном заключении фигурировали более резкие выражения: “похищение и незаконное удерживание людей”, “избиение и содержание в нечеловеческих условиях”.

Итоги судебного разбирательства переросли в дискуссии, в которые оказались втянуты видные юристы, политики, медики и общественные деятели. Даже Президент России Дмитрий Медведев высказал свое мнение, признав, что методы лечения наркоманов должны быть более гуманными, и одновременно подтвердив, что наркомания давно стала злом, угрожающим безопасности страны.

Письмо

На волне вызванного делом Бычкова антинаркотического ажиотажа в нашу редакцию пришло письмо от Людмилы Николаевой (имя и фамилия изменены) - прихожанки Новоильинской церкви христиан веры евангельской. В нем Людмила написала о том, что в конце 2009 - начале 2010 года она находилась на излечении в Центре реабилитации для нарко- и алкозависимых “Источник жизни”, основанном Новоильинской церковью.

Вот некоторые выдержки из письма Л. Николаевой:

“Мало кто приходит в программу (программа реабилитации “Источника жизни”. - В.В.) по своему желанию. Практически все приходят в состоянии наркотического или алкогольного опьянения. В состоянии невменяемости подписываются договора, которые якобы имеют юридическую силу. И в последующие 1,5 года, в случае побега из центра, на основании этих документов студентов (участников программы реабилитации. - В.В.) отлавливают и насильно возвращают в программу”.

“После первой беседы с работником, служащим в программе, принимающим новичка, и обязательного прохождения санитарной комнаты новоявленный студент отправляется в комнату-карцер. Это комната “перекумаривания” для одних, комната наказания и применения мер к исправлению для других. Кто-то отлеживается в ледяной комнате спокойно, кто-то пристегнутым наручниками в батарее”.

“Что такое работа в женском детоксе (помещение, где проходит детоксикация. - В.В.) зимой. Это мытье пола в “пельмешке” (пельменном цеху) голыми руками ледяной водой, которая тут же на полу превращается в ледяную корку. Это шитье в “швейке” (швейный цех. - В.В.), в которой руки примерзают к машинке, а ноги к полу, и нельзя погреться ни чаем, ни обогревателем”.

Людмила

Людмила Николаева, автор письма, сидит в редакции и рассказывает о себе. 37 лет. Родилась в Павлодаре, но в 1983 году родители увезли ее на БАМ в Амурскую область. Была у нее тетя... (Дальше речь пойдет о таких вещах, которые мы просим читателя воспринимать на веру либо вовсе не воспринимать никак.) Тетя была черной колдуньей и часто говорила Людмиле, что та должна перенять ее темное умение. В 1990 году у Людмилы начались припадки. Врачи безуспешно пытались поставить диагноз. Это сделали позже в церкви евангельских христиан “Новое поколение”: одержание бесами.

Сама Людмила впервые увидела своих бесов в 1994 году, в виде неясных темных теней. Она на исповеди рассказала обо всем пастору “Нового поколения”, а тот, нарушая тайну исповеди, раскрыл её всем прихожанам. Из Благовещенска, где все это происходило, пришлось уехать.

Она приехала в Новокузнецк. Устроилась на стройку и нашла церковь, Новоильинскую. Здесь припадки продолжились.Как и в Благовещенске, Людмила во всем открылась пастору. Пастор отправил ее проходить курс реабилитации в Центре “Источник жизни”. И в ноябре 2009 года Людмила стала его пациенткой, вернее, студенткой. “Студентами” участников программы реабилитации называют потому, что они тоже учатся. Заново жить. В “Источнике жизни” Людмила пробыла недолго, неполные три месяца. Вспоминает, что почти всегда была в полуобморочном состоянии, что не спасало, однако, ни от постоянного труда, ни от жестких условий проживания.

Отпускать ее из центра до истечения срока программы, по ее словам, никто не собирался. Лишь когда ей стало совсем плохо, она с помощью оставшихся в Новокузнецке подруг добилась отправки в больницу. Там, в 1-й горбольнице Новокузнецка, ей сразу же была сделана операция.

Сейчас в Новоильинскую церковь Людмила не ходит.

Пастор

Пастор Новоильинской церкви Илья Банцеев больше похож на менеджера, чем на пастора. Бодр, подтянут, деловит, говорит с заметным английским акцентом, хотя родился в России в русской семье. Жил, правда, 5 лет в Канаде, куда отец увез семью в 1988 году. Семья была евангелистская и в советское время прошла все круги атеистического давления. Был случай, когда отец с матерью едва не угодили в тюрьму. Илья в месячном возрасте “участвовал” в сокрытии религиозной литературы: мама прятала запрещенные книжки в его пеленках.

Илья всегда хотел проповедовать в России христианские истины, говорит, чувствовал, что это его призвание. И в 1993 году вернулся из Канады в родной Новокузнецк вместе с женой Жанетт, которая тоже, по счастливому совпадению, мечтала миссионерствовать именно в России.

В Новокузнецке они организовали в Новоильинском районе церковь. Проповедовали в кинотеатре “Космос”, приходилось проводить службы и на улице. Потом приобрели пристройку к “Грин Хаус” на Орджоникидзе, 35. У Ильи, Жанетт и их четверых детей канадское гражданство, российского нет. Сейчас они пользуются статусом временного проживания, но пытаются получить вид на жительство.

Идея создать центр по реабилитации наркоманов возникла у Ильи давно. Подобная практика на Западе осуществляется достаточно успешно, и Илья решил привить ее на новокузнецкой почве. Первая попытка окончилась неудачей, зато ко второй подошли основательно: обучили людей в Казахстане, Белоруссии и Польше, получили в аренду достаточные помещения. С 2003 года Центр реабилитации нарко- и алкоголезависимых “Источник жизни” начал действовать.

Мы долго говорили с пастором Ильей Банцеевым о наркомании вообще и ее российском “лице” в частности, о методах, используемых некоторыми центрами реабилитации. Об одном из таких центров, руководитель которого предлагал новоильинским христианам сотрудничество, Илья отозвался неодобрительно: там собирались использовать наркоманов как бесплатную рабочую силу для собственного обогащения.

В “Источнике жизни” студенты тоже не получают зарплаты, но все заработанные там деньги, по словам пастора, идут на содержание центра. А требует оно, ни много ни мало, одного миллиона рублей в месяц. 600 тысяч центр зарабатывает сам, остальные поступают из Канады.

“Источник жизни”

Реабилитационный центр располагается возле Калтана, в помещениях бывшего санатория. Здесь огромный парковый участок и несколько больших жилых и производственных помещений. Санаторий достался Новоильинской церкви после обращения к губернатору А.Г. Тулееву.

Главный закон, по которому живут его работники (они называют себя “служителями”) и студенты - это программа реабилитации. Все здесь подчинено ей. Программа делит жизнь студентов на три ступени: трехмесячный детокс, девятимесячная центральная программа и шестимесячный интернский срок. Во время первой проходится процесс детоксикации, вторая закрепляет навыки независимой от наркотиков и алкоголя жизни, третья обучает будущих служителей.

Правовую подоплеку центру обеспечивает “Стандарт антинаркотической некоммерческой организации” (стандарт Аннко), в котором прописаны права и обязанности служителей и студентов и их отношения. В нем же образцы расписок, подписав которые студенты добровольно отдают себя в руки работников программы, отрекаясь от свободы мысли и действия.

Стандарт Аннко не является юридическим документом в общепринятом понятии. Он был разработан свердловской областной общественной организацией “Центр поддержки гражданских инициатив “Открытое общество” и взят сейчас на вооружение многими центрами, подобными “Источнику жизни”. На него есть государственный сертификат. Но юридических прав он стандарту Аннко не дает. Поэтому, подписав расписку о добровольном ограничении своих прав, наркоман или алкоголик никаких обязательств, кроме моральных, по нему не несет, и в принципе может в любой момент покинуть центр реабилитации.

Встречает нас директор программы Александр Зимин - бывший алкоголик, твердо вставший на путь отрезвления, а затем выросший до нынешнего положения. Он прошел обучение в Польше и Белоруссии и знает, что делать с пациентами, то бишь студентами. Договариваемся, что меня, как только что поступившего студента, проведут по всем отделениям, включая и карантинную комнату.

Директор Зимин ведет нас в мастерские - ювелирную и швейную. В ювелирной на длинном столе разложены составляющие будущих украшений - камни, цепочки. Старшая - служительница Настя Осипова - охотно рассказывает о себе. Бывшая наркоманка, полностью, как и муж Юрий, прошла программу реабилитации. Сейчас опекает двух девушек: Катю из детокса и Олю из центральной программы. Катя кололась 10 лет, и следы прежней жизни до сих пор видны на ее лице. У Оли наркоманский стаж меньше - 4 года. Она бывшая спортсменка-пловчиха. Лицо ясное, чистое, встреть ее где, и не догадаешься, что она бывшая наркоманка.

На “волю” девушек не тянет. “Опять колоться?” - спрашивают. Здесь днем труд, а вечером театр-студия, где они ставят свои мюзиклы. О том, что кто-то держит их здесь силой, даже не думают.

В швейном цехе шьются постельные и похоронные изделия. Последние идут почти “с колес” - спрос на них в Кузбассе велик. “Каждый день в Кузбассе, - говорит Зимин, - умирает 50 человек”. В месяц, значит, полторы тысячи. Так что труд этот прибыльный.

Здесь тоже три девушки: Лариса, Светлана и Ира. Лариса и Светлана не наркоманки, не алкоголички, просто переживают здесь трудный жизненный период. Светлана попала сюда при необычных обстоятельствах: шла с сыном по трассе в Омск после ссоры с родителями. Шофер центра встретил ее на дороге и убедил пожить у них. Положением своим довольна.

Такая же примерно ситуация и у Ларисы, а вот Ира - бывшая алкоголичка. В центре уже пятый месяц. Когда полностью пройдет программу, будет решать, как жить дальше. Переходим в детокс. Все двери здесь на замках, и, прежде чем попасть в помещение, нужно долго стучаться. Детокс от внешнего мира закрыт полностью. Здешние студенты не имеют права общения ни с кем, кроме служителей и соседей по комнате. Телефоны у них забираются сразу. “Чтобы внешняя информация не волновала”, - поясняет Зимин.

Тех девушек, кого мы здесь встретили, эти запреты не беспокоят. Они согласны, что ограничения для них нужны. Литературы, кроме религиозной, в детоксе нет, зато проводятся конкурсы чтецов. Читается религиозный текст. Я предлагаю походатайствовать перед городской библиотекой о помощи художественной классикой, но понимания не нахожу. Хотя кто-то из служителей вспоминает, что читал Достоевского, и он произвел на него большое впечатление.

А вот и комната карантина. В ней ощутимо, даже по сравнению с совсем не теплым общим помещением, прохладно. Директор женской программы Тамара Бирюля говорит, что тут живет женщина-бомжиха, недавно поступившая в центр и сейчас уехавшая в больницу на обследование. Ищу причину холода. Батареи теплые, зато окна не в порядке. Одна внешняя створка открыта, а часть среднего стекла и вовсе отсутствует. На обледенелых стеклах толстый слой льда. Как живет тут новая жилица, не узнать из-за ее отсутствия.

Единственную по-настоящему теплую комнату мы нашли в Доме милосердия центра - здесь живут бомжи, не участвующие в программе. В женском отделении был банный день, и служительница Марина нагрела комнату, как только было возможно. Марина - крохотная, с улыбчивым открытым лицом. Спрашиваю: “Трудно вам?” Она честно отвечает: “Трудно. Но я стараюсь их всех любить, и от этого трудности не замечаются”. - “Любить всех, наверное, еще труднее?” - “Да. Раньше я никого не любила, кроме себя, а сейчас приучаю себя любить всех”.

В мужском отделении Дома милосердия жильцы разных возрастов. В основном бывшие алкоголики. Кто-то из них, пережив здесь зиму, весной уйдет снова бродяжить, кто-то останется. Положением своим довольны. Труд у них необременительный - лопатами расчищают дорожки от снега.

О труде. В центре “Источник жизни” трудятся все по мере возможностей. Кто-то в ООО “Юбилейный год” плотником, столяром или кузнецом, кто-то на производстве пищевых полуфабрикатов. В Библии, поясняет пастор Банцеев, есть слова: “Кто не работает, то и не ест”. Эту заповедь они исполняют.

Последнее место осмотра - “пельмешка”, пельменный цех, где, по письму Людмилы Николаевой, руки примерзают к полу. Здесь не тепло и не холодно. Работницы лепят пельмени в теплых свитерах, на мой вопрос о корке льда на полу пожимают плечами: не видали такого. Притом, говорят, моют пол тут швабрами.

Все они из соседнего поселка Малышев Лог. Говорят: работаем, как в раю - никто не ругается матом, тепло, спокойно.

Здесь же, в пельменном цехе, один рабочий, бывший наркоман, говорит: “Если бы к нам применяли насилие, мы бы им ответили”. Он же говорит о наручниках: “Здесь их нет, но бывают ситуации, когда хочется, чтобы они на тебе были надеты”.

Уезжая, ловлю себя на мысли: не будь центра, не смотрели бы сейчас на меня эти открытые, чистые, ничуть не наркоманские лица.

Итог

В целом общее впечатление таково: Центр реабилитации “Источник жизни”, несомненно, полезен, и если у него будет больше помощников, его студентам будет легче переносить здешнюю жизнь. Центру не хватает хорошего ремонта, не достает в нужном количестве угля. Дома бывшего санатория старые, обветшавшие, в них не слишком уютно зимой. Хотя летом здесь должно быть хорошо.

Что касается достоверности письма Людмилы Николаевой, то судить о нем на основании короткого посещения центра я не берусь. (Сейчас, кстати, Новокузнецкая районная прокуратура проводит свою проверку по письму Л. Николаевой.) У пастора Банцеева есть свои объяснения причины появления этого письма на свет. Но одно можно утверждать точно: прожив немногим менее трех месяцев в “Источнике жизни”, Людмила покинула его исцеленным человеком. Это ее собственное признание. Центр помог. Помогает он и другим. А методы? Незаконных увидеть не удалось. Пусть этот вопрос пока останется открытым. Но все время вспоминается маленькая женщина Марина из Дома милосердия, которая изо всех сил старается любить своих подопечных, хоть на кроху облегчая им жизнь. Правда, такая встретилась здесь одна-единственная.

Владимир Валиулин

"Кузнецкий рабочий".

* * *

Мы располагаем письмом, которое и послужило онсованием для редакционной статьи. Предлагаем его вашему вниманию без сокращений и исправлений для того, чтобы вы смогли оценить его и составить собственное мнение о затронутой проблеме..

"Ни для кого в Кемеровской области не секрет, что в г.Калтане Новокузнецкого района существует Центр реабилитации для нарко- и алкозависимых "Источник жизни", основанный от Новоильинской церкви г. Новокузнецка. Директор Центра "Источник жизни" - Зимин Александр Александрович. Программа реабилитации рассчитана на 1,5 года: 3месяца - закрытый детокс (детоксикация), 9 месяцев - центральная программа (с кратковременными выходами на свободу под страхом смерти при невозвращении в программу) и в финале - 6 месяцев интернский срок (обучение будущих "служителей"). Воспитание и исцеление реабилитантов, якобы, происходит на основе евангельского учения. И даже существует, неведомо откуда взявшаяся, статистика, что 80% зависимых становятся христианами, всецело посвятившими себя Господу.

То и дело Центр реабилитации посещают журналисты, представители администрации района и области, представители всевозможных организаций. Студенты при появлении гостей сидят за партами, трудятся на предприятиях ООО "Юбилейный год", улыбаются выдрессированными улыбками, говорят, как им "хорошо здесь живётся" + и ненавидят тех, кто превратил на самом деле их жизнь в ужас и кошмар, и называют между собой "Источник жизни" страшной "зоной".

Что же на самом деле представляет из себя "Источник жизни"? Каковы на самом деле результаты деятельности этого Центра? Лучшим ответом могли бы стать свидетельства множества студентов, проходивших программу. А так же христиан, которые сталкиваются с реабилитантами и их "надзирателями" в Церкви Евангельских Христиан Новоильинской. Однако, кто даст слово обычным прихожанам? И что уж говорить о наркоманах и пьяницах, проходящих программу - разве им можно доверять?

И всё же я решила написать хотя бы часть того, что видела своими глазами, что слышала от реабилитантов, сама находясь в Центре. Потому что "Источник жизни" на самом деле - это центр жестокости, безнаказанности, беззакония и насилия.

Мало кто приходит в программу по своему желанию. Конечно, этому есть множество объяснений. А причина, как правило, одна - безысходность. И приходят в "Источник" практически все в состоянии наркотического или алкогольного опьянения. В состоянии невменяемости подписываются документы, договора, которые потом, якобы, имеют юридическую силу. И в последующие 1,5 года в случае побега из Центра, на основании этих документов студентов отлавливают и насильно возвращают в программу, применяя к кому-то побои, к кому-то - запугивания, кого-то "убеждают" в целесообразности возвращения в Центр. Так начинается прохождение программы "Тин Челлендж". Так начинается знакомство с теми, кто называет себя служителями Христа, а на территории ребцентра именуемые работниками.

После первой беседы с работником, "служащим в программе", принимающим новичка, и обязательного прохождения санитарной комнаты новоявленный студент отправляется комнату-карцер. Комната "перекумаривания" для одних, комната наказания и применения мер к исправлению для других. Кто-то отлёживается в ледяной комнате спокойно, кто-то - пристёгнутым наручниками к батарее. И сроки проживания в этой комнате индивидуальны. В ней студент должен понять, что бог не Христос, а программа "Тин Челлендж". Что директор программы Зимин А.А., всегда улыбающийся "пастор" и его работники-церберы будут делать всё возможное всеми немыслимыми путями, чтобы ты стал рабом этой программы и её директора - хозяина этой самой "зоны", убеждённые в том, что цель оправдывает средства. А средства - внушение страха и раболепства, лукавство, обман, жестокость и насилие+ так далёкие от христианства.

Первые три месяца так называемой детоксикации в закрытом режиме студента приучают к новой жизни. Насильственными методами "приводят к спасению". Принудительно приучают молиться людей, не имеющих понятия о вере. Принудительно заставляют учить стихи из Писания, не стараясь объяснить библейские высказывания. Приучают жить под жестоким присмотром в жёстких временных ограничениях. Приучают к тому, что все мы дети одной помойки, что особенно видно в принятии пищи за общим столом, где самым лакомым яством являются лук, чеснок и хлеб, который выдаётся по норме. Приучают к работе.

Что такое работа в женском детоксе зимой, например? Это мытьё пола в "пельмешке" (пельменном цеху) голыми руками ледяной водой, которая тут же на полу превращается в корку льда. Это шитьё в "швейке", в которой руки примерзают к машинке, а ноги - к полу, и нельзя погреться ни чаем, потому что начальство запрещает чай на рабочем месте, ни обогревателем. Потому что Зимин Александр Александрович, Журавлёв Андрей (директор мужской программы) и Бирюля Тамара (директор женской программы) считают, что зимой в обледеневших помещениях Центра обогреватели, горячий чай в процессе работы, тепло в жилых корпусах и горячая вода являются роскошью.

А вообще работа на предприятиях, которая, если на неё не заглядывают "церберы" программы, становится отдушиной для "заключённых" реабилитации, способ сбежать из ужаса морального давления.

В принципе, любая возможность выйти из стен закрытого помещения, из свода жёстких ограничений и правил - это всегда немножко праздник.

Выход из детокса - это возможность пообщаться, прячась от запретов. Потому что общаться студентам в стенах детокса на волнующие темы, общаться студентам детокса и центральной программы, а так же общаться сёстрам с братьями в программе категорически запрещено и грозит наказанием.

Выход из детокса - это возможность полакомиться какой-нибудь вкусностью, которую подсунет кто-то из студентов центральной программы. Студенты центральной программы изыскивают способы, для того, чтобы пронести в Центр и спрятать в своих тайниках для себя что-нибудь вкусненькое, что-нибудь сладенькое (скрываясь от работников, жирующих на разносолах, в том числе и на тех, которые передают студентам в программу родственники). А кто-то, имея доступ к изделиям горячего и других цехов пельменного цеха, подворовывает сам и старается подкормить других.

Выход из детокса - это просто возможность хотя бы на миг свободно вздохнуть. Жёсткость закона и жестокость работников Центра порождают непреодолимое желание противостояния запретам и правилам. Жестокость не привлекает к Богу, а отвращает от Него.

Итак, походы строем, обыски-"шмоны", воспитательные процессы на повышенных тонах с употреблением ненормативной лексики, присущие детоксу, плавно переходят в жизнь в центральной программе. Пастор Новоильинской церкви и директор Центра реабилитации "Источник жизни" говорят, что после трёх месяцев детокса студент волен решить, остаться ли ему в программе или уйти домой. Так вот, это ложь. Как и всё то, что говорят о программе, как о курортном месте релаксации и восстановления. Ни один студент не имеет права решать, уходить ему из программы или оставаться в программе. Применяются всевозможные способы удержания студента в программе. Во-первых, работники ложью убеждают родственников студента, что ему прекрасно в программе, что ему противопоказано выходить в мир, что он ещё невменяем и не способен будет жить вне Центра реабилитации. Во-вторых, студента убеждают не покидать программу. Убеждает работник, потом убеждает группа работников, потом, при оказании сопротивления, студента лишают всех благ и садят в "карантин" (комната-карцер), бывают и такие случаи, когда студентам подбрасывают сигареты или наркотики, чтобы продлить его прохождение программы. Доступ к директору программы закрыт для студентов (хотя в уставе оговорено, что при желании покинуть программу студент просит беседы с директором и после беседы свободно и беспрепятственно уходит). Жизнь студента, который собирается уходить, превращается в кошмар. В это время, как никогда, он становится верующим. Потому что, видя, что нет никакой поддержки и опоры, он начинает отчаянно молиться Богу, чтобы Бог вывел его из ада реабилитационного Центра.

В центральной программе начинается другая жизнь. Студент попадает в обработку работников, всеми силами располагающих его к вражде с остальными студентами, убеждающих доносить на все маломальские отклонения кого-либо от правил проживания в программе. Изучения Писания поглощаются суетой и огромным количеством обязанностей, которые нести невозможно тем количеством людей, которые пребывают в программе. Работники звереют и при всякой самой незначительной оплошности прессуют наказаниями. Бог снова нужен, чтобы выжить. Бог нужен, чтобы не дать сдачи, когда работник таскает за волосы или бьёт наотмашь. Бог нужен, чтобы иметь силы, когда спишь по 2-4 часа в сутки, потому что работаешь в нескольких местах, когда тобой затыкают дыры в производствах "Юбилейного года", а в свободное время пишешь никому не нужные рефераты, выполняя наказания. (Наказание бесконечным переписыванием Слова Божьего порождает стойкое отвращение от Священного Писания). Бог нужен, чтобы выжить в ледяных корпусах, в которых, например, ужесточая условия проживания, работники отключают подачу горячей воды и просто лишают нормальных человеческих условий для проживания. Бог нужен, когда болезни настигают одна за другой, а помощь не только не предусмотрена (т.к. единственный медицинский работник абсолютно некомпетентен в вопросах медицины), но и "категорически нежелательна". Бог нужен, чтобы не сбежать, глядя на хамство, вседозволенность, наглость и беспредел работников. И всем известно, что те, кто ушёл из программы раньше положенных 1,5 лет, автоматически попадает в разряд уродов, с которыми категорически запрещено общаться вплоть до второго пришествия Христа всем, находящимся в Центре реабилитации.

Программа - это закрытая "зона". За исключением того, что администрация никому не предоставляет амнистии. И Александр Александрович Зимин - безоговорочная власть "Источника жизни" - с улыбкой говорит студентам, что Центр реабилитации - это его территория, что он никому не позволит лезть на "его территорию", и что он на "своей территории" будет делать то, что он считает нужным, даже если христианский центр ничего общего с христианством не имеет. Те, кто прошли "зону" в мире, говорят, находясь в "Источнике жизни", что в центре реабилитации страшнее.

Мало кто выживает во всём этом. В основном те, кому некуда деваться в этой жизни, или те, кто боится возвращаться в мир. Одни из тех, кто выжил в кошмаре Центра "Источник жизни" с ужасом вспоминают прожитые там дни и месяцы. А другие приобретают вид и подобие тех, кем они были воспитаны.

Войдите воскресным вечером перед третьим служением в Новоильинскую церковь и попробуйте протиснуться сквозь стоящих стеной парней и девушек с хамоватыми лицами. Это те, кто прошли программу. Это хозяева жизни, которые смотрят на всех сверху вниз. Это те, которым плевать на людей, потому что они рабы идеи. Это те, кто с кафедры говорят о том, как это важно служить людям, складывая выученные библейские истины в красивые фразы, и непреодолимо далёкие от того, чтобы делать то, чему учат. Таков результат прохождения программы "Тин Челлендж" в "Источнике жизни".

Жестокость учит жестокости. Закон делает требовательным к соблюдению закона. Отсутствие любви делает хладнокровным, бездушным, бесчеловечным существом. И это существо абсолютно непохоже на то, что проповедовал Христос.

Они стоят в церковном фойе гордые собой, внушающие страх и ужас прихожанам церкви. Они неспеша потягивают кофе и не двигаются с места, несмотря на то, что обойти их крайне сложно. Лишь при появлении директоров ребцентра или пасторов Новоильинской церкви их вид преображается, выражая раболепие и щенячью верность. Кто же они? И что же такое Центр реабилитации? Источник жизни или всё же источник позора христианства?.. И как помочь тем людям, которые ищут спасения и помощи у таких вот служителей-оборотней и служителей-монстров Центра реабилитации "Источник жизни"?"