Всем “привет” от Дианы

В этот дом на макушке горы Соколиной мы зашли случайно. Спросить дорогу. Нас приняли радушно и пригласили войти.

Холодные сени, крохотная кухня с жарко натопленной печью и вкусным запахом свежесваренной картошки. “Проходите в комнату, - зазывала женщина лет 55-ти, - Дианочка, у нас гости”. На полкомнаты стоял раскрытый диван, посредине которого на больших подушках лежала маленькая, худенькая, почти прозрачная девочка, прикрытая шалью. Она смотрела на нас черными, широко распахнутыми глазами, чуть испуганно, как будто не знала: то ли заплакать, то ли улыбнуться. “Бабушка рядом, моя сладкая, - ворковала женщина, - не бойся. Дядя и тетя хорошие”.

Признаться, в первую минуту мы с фотокорреспондентом растерялись. Удобно ли? Вот так, с улицы, а тут, видимо, ребенок болеет. “Болеет, - подтвердила женщина, - вот уже десять лет. Как родилась, так и лежит. Да вы садитесь”. И постелила мне под руки на заставленный стол свежий номер “Кузнецкого рабочего”. “А мы как раз из этой газеты”, - представилась я. “Ой как хорошо, - обрадовалась женщина. - У меня к вам просьба. Помогите достучаться до администрации района и города, чтобы нашу улицу Володарского маленько в порядок привели. Вы сами видели, что у нас за дорога. Вам повезло: сегодня сухо, хоть и с трудом, но машина ваша к нам поднялась. А две недели назад, когда была слякоть, а нам с Дианой надо было на прием к врачу, таксисты наотрез отказались ехать сюда. Все, и такси, и “скорая”, знают нашу богом и начальством забытую улицу. Можете представить, что здесь творится зимой? Дорога ни разу не чистилась. А у нас дети-инвалиды, так получилось, что только около нас их четверо, старики немощные. В прошлом году между собой сбросились по 500 рублей на грейдер, сейчас опять надо собирать деньги, отрывать от своих детей”.

У Ирины Викторовны Чебышовой их двое, вернее - это ее внуки. Она им и мама, и бабушка, и опекун. “А что делать? - говорит Ирина Викторовна, - сколько могла боролась с пагубной привычкой своей младшей дочери: и кодировала дважды, и в Междуреченск отправляла в реабилитационный центр, по психологам и психиатрам водила. Ничего не помогает. Ей всего 30 лет, а она на любом месте даже до получки доработать не может. Скитается с компанией, живет, где придется. А ребятишки на мне: внук Данилка учится в пятом классе, понятно, что и я вместе с ним в пятом учусь, а к Диане, считай, совсем накрепко привязана”.

Диана во время нашего разговора постоянно взглядом следит за бабушкой. Живые у нее только глаза - быстрые и выразительные. “По ним все можно понять, - говорит Ирина Викторовна, - что надо, куда хочет, где болит. Когда родилась, в роддоме сказали: “Хорошая девочка”. Исполнилось полгода - головку не держит, не гулит, игрушкой не играет. Я тревогу забила, к врачам кинулась, а у нее полностью поражена нервная система, позвоночник зацементировался весь, потом еще эпилепсия привязалась. Мне говорят: “Отдай её в детский дом, не справишься!” А как я могу? Это равносильно, что сердце из меня вырвать. Она часть меня, живем друг другом, лечимся вместе, играем, спим, радуемся, плачем.

За десять лет я научилась ее понимать без слов. Самое главное - не пропадать из ее поля зрения. Увидит, что я одеваюсь, - истерика. Так что если в магазин надо или за справками куда, Данилка мне тихонько куртку в сени выносит. По шагам меня узнает, я еще у порога, а она уже радостно верещит. Пока моя мама жива была, мне полегче было, сейчас приходится соседей просить посидеть, хорошие они у нас, отзывчивые”.

Диана недовольная, что бабушка отвлеклась от нее, выводит жалостное “э-э-э” и двигает тоненькими, как у цыпленка, ручками с длинными аккуратными ноготочками. “Да у вас маникюр?” - удивляюсь я. “А как же? - улыбается Ирина Викторовна. - Мы и на улицу наряжаемся. Правда, выходим не часто. Пока маленькая была, я ее на плечо и по всем больницам таскала. А теперь без коляски не обойтись. Была у нас легкая германская, да переросли мы ее. Выдали сейчас нашу, отечественную. Грубо сделанная, неудобная, а тяжелая... Так в сарае и стоит”.

Ирина Чебышова на судьбу не ропщет. Радуется за старших своих детей, показывает фото других внуков, но больше всего она, конечно, привязана к Данилке и особенно к Диане. Данилка первый ее помощник. Одиннадцатилетний, он, как заправский мужичок, и дрова колет, и воду качает, его обязанность мыть посуду, если надо, и пол. “Скорей бы рос, - вздыхает Ирина Викторовна, - дом-то совсем разваливается, 75 процентов износа. Один угол зимой промерзает насквозь, мы его тряпкой завешиваем и топим посильнее, но все равно приходится ходить в валенках. Диану кутаем, к ней всякая зараза пристает, иммунитета совсем нет. Узнала, что можно встать на льготную очередь, так меня упрекнули: вроде как детьми прикрываюсь. А еще то и дело этот вопрос: она что, у вас еще жива?

Порой не выдерживаю. В 2008 году вышел из строя холодильник. Что делать? Лето, впрок продуктов не взять, в магазин с таким дитём мне набегаешься. Я же ей все свежее готовлю, потом в блендере кручу. Она еще и не все ест: любит толченку, свинину, фруктовое пюре. Если не по вкусу, так глянет на меня, отвернется и выплюнет. “Наели” всего 12 килограммов. А тут еще периодически приходят проверяющие из опеки: смотрят, в каких условиях содержу ребенка, чисто ли, чем кормлю, холодильник проверяют. А у меня там пусто. Они ведь тогда Диану могут отнять. Поплакала я в тот раз и в сердцах письмо Тулееву написала. Быстро помогли. Я как раз с Дианой в Таргае отдыхала, аж там нашли.

Сейчас вот думаю, что этим летом сделать: то ли фундамент подремонтировать - совсем развалился, но на это огромные деньги нужны, то ли крышу залатать, то ли забор повалившийся поставить. Как люди умеют деньги копить? У меня все на продукты да на лекарства уходят. Еще на такси. Съездить в город в больницу или реабилитационный центр от нас обходится в 300-400 рублей, да еще не всякий таксист поедет”.

Диана, освоившись с нашим присутствием, начала махать ручкой “привет!” и улыбаться. Услышав по телевизору музыку, перевела взгляд на экран. “Мультики любит, - говорит Ирина Викторовна. - Вообще врачи говорят, девочка она умненькая, понимает, только не говорит, не двигается самостоятельно, не может сидеть”.

Мы уходили. Диана строго следила, чтобы вместе с нами не ушла и ее бабушка. А на улице нас ждала толпа людей: “Что, нашу Дианку проведали? У нас тут чуть ли не в каждом дворе своя беда, да еще вот эта общероссийская беда - наша дорога. Помогите!”