И особенно ясно это становится, когда рядом их уже нет… Одними движет мечта, других манит слава, признание, третьих — богатство. А что остается в жизни города, области, не говоря уж о стране?

Все хотят жить хорошо, а забота власти — им не мешать.

А если повезло, стал богатым — помоги другим жить чуть лучше.

"В двух костюмах не похоронят", как говаривал Ю.М. Лужков, бывший мэр самого крупного города России, который не допустил приватизации в Москве, а вот развитие столицы пошло в гору. От Москвы наш город далековато — почти четыре тысячи верст, но мы, живущие тогда и сейчас, горды его проспектами, своим творчеством, архитектурой. Горды и тем, что возродили старую крепость, память о величайшем писателе, побывавшем на нашей земле, — Федоре Михайловиче Достоевском. Многим гордимся — и первым за Уралом трамваем, и кинотеатром, Садом металлургов, появившимся, когда люди жили еще в бараках и землянках. И первой библиотекой, первым музеем, первым театром юного зрителя. Все впервые, когда по сути и города еще не было. Это ли не феномен?

Ну а женщины — народ беспокойный. Все-то им надо! Лошадь их уже не устраивала, подавай автомобиль. Темницы, о которых писал Пушкин, тоже не устроили: строй дворцы, сады, скверы, а дальше — парикмахерские, больницы, детсады, школы. Цивилизация не двигалась бы так быстро без женщин. А работать было над чем. Уровень урбанизации (это понятие несколько шире, чем градостроительство) 20 — 30-х годов, как говорят ученые, "социального наполнения городов", был низким.

Лучших зодчих принял будущий Новокузнецк — жили они пока в бараках, потом и в коммуналках, но создали великолепные (поверьте как архитектору) проспекты, первые многоэтажные жилые дома, не похожие друг на друга. Как говаривали наши мэтры: "Эти стоять будут".

Зодчие, чьи имена не всегда на слуху, мечтали, работали и создавали, совместно и на равных, объекты гордости Новокузнецка, они были московскими, ленинградскими.
Не зря лучшие мастера Европы приглашались в Россию. А сибирский город и вкусы сибиряков — отнюдь не европейские. Но от этого мы не стали хуже. Самобытная культура и обычаи сибиряков удивляют Запад и сейчас, когда там удивляться уж нечему. Наши мастера — певцы, музыканты, художники — несут в культуре эмоции, мелодию, образы.

Наши доморощенные Павел Иванович Отурин, Виталий Николаевич Савченко, Донат Федорович Горный. Талантливый скромняга Николай Александрович Бровкин, Григорий Петрович Шкрядо. А создавший знаменитый "треугольник" Курако — Металлургов — Бардина блестящий градостроитель и архитектор-бунтарь Георгий Александрович Градов, москвич в ту пору? К тому же все они были и блестящими инженерами — тогда так учили нас. Это были блестящие интеллигенты, хорошо знающие русскую и зарубежную культуру, — об архитектуре уж не говорю.

Конечно, требовалась рабочая составляющая, а с ними приезжали семьи — как же иначе?

Неплохие заработки, возможность учиться самим рабочим и их близким, перспективы развития города, культура и многое другое давали надежду. А когда появился асфальт и горячая вода, тут уж и древний мужик не устоял бы. Не зря наш замечательный поэт Маяковский, приняв горячую ванну, произнес: "Ну до чего же хороша советская власть!".

Но вот беда — заводы строились, а социальная сфера и жилищное строительство отставало, да так, что города как таковые стали напоминать те же деревни, только большие.

Исправлять отставание стало насущной задачей, к тому же и люди уже становились другими.

Говоря о городе, все чаще и чаще мы говорим о его руководителях, как бы они ни назывались — директор, председатель исполкома, секретарь горкома.

О врачах — и это всегда была элита интеллигенции, об учителях, которых мы порою готовы ненавидеть за их непреклонное желание научить нас читать и писать, да еще и думать, архитекторах и градостроителях, которые знают, каким должен быть город, завод, и знают, как это сделать, если им не мешать хотя бы. О строителях и тех, кто ведет кирпичную кладку, которой глаз радуется, и кто организует и руководит этим непостижимо сложным механизмом создания заводов, домов, улиц на бывшей пустынной площадке.

Много их, делавших большой вклад, внося по крупицам свои возможности, кто по желанию, а кто и по необходимости. И не уважать их желание и мнение, мне кажется, мягко говоря, не корректно, а порой и бестактно.

Сегодня повод для статьи об одном из них.

В конце 1950х годов в Сталинск прибыла целая группа ребят из Питера, одиннадцать человек. Приехали добровольно, поскольку государство их учило-обихаживало, по выбору, кто на Сахалин, кто в Хабаровск, Красноярск или в Кузнецк — Сталинском он тогда назывался. На три года отработать, а дальше — как дела пойдут.

Городам, особенно периферийным, такие специалисты несли не только знание своей профессии, но и культуру. Среди добровольцев были Борис Плёнкин, оставивший после себя замечательный монумент — памятник Маяковскому, и Александр Выпов. Поселили их в правом крыле городской архитектуры, что напротив краеведческого музея.

Из бывших отдельных проектных контор, работавших тогда как ПКБ (проектно-конструкторское бюро), были созданы проектные организации, куда вошел и Гипрогор, затем, уже в 1957 году, институт гражданского проектирования, Сибгипромез, Промстройпроект, а к девяностым в городе уже работало более двух десятков специализированных классных институтов по проектированию — от городов и заводов до сантехники, транспорта, тепло- и энергоснабжения. Специалисты там были классные. И работали эти институты на весь Союз.

Среди архитекторов, приехавших из Ленинграда, выделялись немногие, поскольку сама архитектура — управление по архитектуре было уже основательным, там совместно работали наши "киты" — П.И. Отурин, В.Н. Савченко, Д.Ф. Горный, бывший в то время директором "Кузбассгражданпроекта" (как его знают сейчас). Они-то и решали все важные вопросы застройки города, не пренебрегая мнением других архитекторов.

Чуть в стороне был Н.А. Бровкин, работавший с самого начала на Кузнецкстрое в проектном отделе. А так как КМК тогда был основным заказчиком, то и поручал он свои заказы своему видному зодчему. Понятно, что и влиять на "большого дядю" было сложно. Однако все сглаживал талант Бровкина и его профессиональная самодостаточность.

Отурин стал председателем горисполкома, потом и вовсе уехал в Новосибирск, в Академию архитектуры. Савченко стал преподавать архитектуру. Горный переехал из города.

Он возглавлял городскую архитектуру в послевоенные годы. Это он был не согласен со строительством Абагурской аглофабрики вблизи города, настаивая на более отдаленном месте.
Григорий Петрович написал письмо И.В. Сталину, так как только он мог решить этот вопрос. Как ни странно, глава государства прочел письмо и поручил создать правительственную комиссию из Госплана, где работал и И.П. Бардин. Комиссия решила, что строить все же можно, но при определенных ограничениях, которые и были в резолюции Сталина, — ограничения по мощности и с учетом природоохранных, как сейчас говорят, мероприятий.
Аглофабрику построили. И Григорий Петрович Шкрядо благополучно доработал до пенсии.

Общую направленность развития города осуществляли органы архитектуры города под управлением главного архитектора.

Здесь надо сказать, что же представляет собой этот орган и кем должен быть претендент на эту должность. Ведь над ним все вышестоящие органы власти и его непосредственный начальник — председатель исполкома или мэр. Зарплату зодчий получает от бюджета. А за качество и правильность застройки и принятых решений отвечает перед высоким органом — областным и республиканским. Как быть?

Начальник полон обещаний, но не может принять решение без архитектурных органов, а сейчас — и земельного управления. Где-то кроется компромисс. Не всегда!
Как я понял после 55-летней практики в роли архитектора-автора, в те годы был выработан принцип, конечно, он прост: кто бы с чем бы ни обратился — заказчик, житель, необходимо сделать так, чтобы удовлетворить желание заказчика, но при этом не испортить и не нарушить задуманную застройку или отдельный градостроительный узел. Разумно. Мы так и работали.

И то правда, что для такой работы нужна не только дипломатия, но и высокая квалификация, знания, многие навыки. И, как минимум, надо быть ответственным за свое решение. И соответствовать городу, которому служишь. Даже не обученные этому ремеслу горожане четко отличают, что хорошо, что очень плохо, но путь к хорошему и совершенному сложен.

Вот в это самое "горячее" время и был всячески исследован, изучен и назначен на высокую должность главного архитектора города прошедший проверку, как тогда говорили, "на вшивость" Александр Иванович Выпов. На этой должности он проработал почти 20 лет.

Стране нужен был уголь, металл — и чем больше, тем лучше. Практически все трудовые ресурсы, строители, стройматериалы направлялись на промышленные стройки.

Застройку практически диктовали строители, которые заняты на КМК, алюминиевом, Запсибе, а жильё и соцкультбыт стали второстепенными и не очень престижными для строительных гигантов. Там была работа, зарплаты, премии, медали, ордена. А жильё — одни нарекания жителей.

Дошло до того, что представленный первоначально проект микрорайона 69-70 на улице Кирова не был согласован по причине большого количества 9- и 12этажных домов, кирпичных вставок, отсутствия наработанных панельных пятиэтажек, которые могли строить и без проекта. Короче, хозяева и только.

Повторно мы выполнили макет жилого квартала из одних пятиэтажек, без единого встроенного магазина на первых этажах. Малый совет (тогда был такой у власти), на который представили макет, был удивлен: нельзя ли получше, ведь это центр? А городской прокурор "потянулся к кобуре": "Кто вам мешает?"

Архитектору в проектной организации и даже главному архитектору города задача становилась не под силу. К тому же КМК настойчиво требовал застроить продолжение Сада металлургов — парк Гагарина (он тогда еще не приобрел столько зеленых насаждений).

Не было моста через Томь, и строительство практически не начиналось. Заводской район рос, как на дрожжах, и уже вместо Горьковской и первых домов для строителей начали возводить пятиэтажки и собирались перейти железную дорогу и продолжать на нижней площадке.

Министрам их "замы" проторили дорогу в Кузню, как челноки — в Турцию. И все шло своим чередом. Власть работала не покладая рук, жалобы шли, как сейчас уголь в Китай. Президента тоже еще не было — чтобы достучаться по "прямой линии". Газеты пестрели заголовками о новых свершениях и рекордах.

Нечасто об этом пишут. Хорошее всегда на виду, плохое забывается быстро. Тем более что снабжение города продуктами и другими товарами было гораздо лучше, чем в соседних городах и областях. Так дальше продолжаться не могло.

И тогда появился Николай Спиридонович Ермаков.

Должность и регалии называть не стану, ведь имя этого человека должны знать кузнечане. И стал он "отделять мух от котлет": промышленность — на совести министров, а город будем строить мы. Появились предприятия по строительству жилья — Кузнецкжилстрой, ДСК. Заработал Зеленстрой, коммунальное управление, силен был и Востокгидроспецстрой, Отделстрой, Ремстрой, Земжилстрой и все-все, чтобы "город строить здесь".

И его управление архитектуры, а это была не контора чиновников — настоящая команда, которая говорила высоким правителям, каким должен быть наш город, рекомендовала и специалистов, способных выполнять сложную работу.

Очень худой человек в очках с темными волосами казался робким интеллигентом из какой-то рядовой пьесы, но он сумел создать, как сейчас говорят, коллектив единомышленников, работающих не из-за пинка, а вовлеченных в работу ответственной команды.

Постепенно налаживалось и уважение к специалистам, больше стали прислушиваться и доверять, а потом — и здороваться по рукам. Вот так и дело пошло.

Александр Иванович Выпов с его негромким голосом и обычаем глядеть собеседнику в глаза, не прыгать из-за стола, не "барствовать" был всегда ровным в отношении к обратившемуся к нему. И не менял мнение в зависимости от погоды или шепнувшего что-то недоброжелателя.

Что отличает хорошего руководителя?

А я, поверьте, работал под руководством многих видных, талантливых людей. Конечно, большой профессионализм. Он должен знать, чего хочет и что может, думать раньше, чем обещать. Слушать других людей. Уметь общаться с любой аудиторией.

Есть и другие качества, но быть профессионалом в своей области руководитель обязан — иначе ты дилетант, и раскусить тебя проще простого.

Очень многих качеств Александра Ивановича нам не хватает. Ленинградская высшая школа живописи, ваяния и зодчества — это все же хорошая школа, была и остается.

И ещё одно качество в его работе — он всегда был доступен. Можно было позвонить и назначить встречу, уточнить какие-то моменты. Такое впечатление, что он только и делал, что ждал, когда ты придешь к нему на встречу.

Не все мы, конечно, понимали этого человека, когда он негромко говорил о представленных нами проектах: это неплохо, но надо еще немножко поработать, чтобы было лучше. Иногда злились на него, были недовольны, если он убеждал, что необходимо оставлять, пока не застраивать отдельные ответственные участки города в надежде на лучшие времена.

Боже, как он был прав!

И ещё у него было хобби — огромная коллекция значков и гербов, всегда аккуратно упакованная.

Никогда не думал, что по прошествии лет я с такой тоской, с таким трепетом буду вспоминать Александра Ивановича, и в год столетия со дня его рождения в стенах музея имени Достоевского будет организован вечер-семинар людей искусства с фортепьяно, с бардовскими песнями, стихами и великолепной небольшой по объему выставкой его живописных работ, выполненных после ухода на пенсию.

Сказал, что всю жизнь ждал то время, когда мог бы полностью отдаться живописи. Ведь он окончил Харьковское художественное училище, был призван в ряды Вооруженных сил и участвовал в войне — стрелком-радистом из-за плохого зрения. А затем окончил самый престижный архитектурный вуз страны — в Ленинграде.

Архитектор, который оставил нам монументальную композицию союзных республик, нарисованную им на конкурс, и этот объект стал символом Новокузнецка, стоящий на важном, правильном месте, необходимого размера и высоты, говорящий образ бывшего Союза. И сквер, названный в его честь, над которым еще работать и работать.

Он создал замечательный герб Новокузнецка — индустриального города, просуществовавший не один десяток лет и замененный странной капустой из всего, что мог извлечь недалекий мастер за свои серебреники, обласканный властями и, к сожалению, управлением архитектуры…

Созданный нами объект, заслуживший похвалу, а может быть, и гордость — как храм для священнослужителя и верующего человека, остается надолго, может, и на века.
Намоленное место в храме не угасает, даже если храма давно нет. Видимо, это и отличает верующих, да и неверующих, но почитающих святые места, от остального мира. И правителей, старающихся сделать все по-новому, стерев память об истории. Но так не бывает, ибо это зло, я так думаю.

Полюбившиеся места в городе — крепость, памятники, исторические места и получившие признание парки, скверы — это ведь тоже намоленные места.

Задача архитектуры, власти — создавать новую замечательную среду, ансамбли, и, быть может, они также станут любимыми, и почитать их станут как намоленные.

Услышать надо и зов горожан за парк Гагарина (не идет пока идея обновленного по понятию иногороднего архитектора и власти — оставьте на время, подоспеет ученик, найдется и учитель!) и за дальнейшее превращение Кузнецкой крепости в уникальный неповторимый ансамбль природы и музей с современными "наворотами" цифровизации.

И вспомнить бы время, проведенное Ф.М. Достоевским в Кузнецке, отметить бы достойным памятником! А надо-то всего распоряжение об увековечении пребывания писателя на нашей земле и уже одобренного места установки на историческом месте — и никаких бюджетных средств, только фонд памятника.

Да памятник кузнецкстроевцам не забыть, установить памятники первому учителю и добрым докторам.

А парк имени Ю.А. Гагарина оставьте в покое. Придет время, придет и мудрый, может, зодчий, может, и начальник. И прислушается к зову намоленного места. Подметут дорожки, поправят асфальт да плитку положат, и сделают это так, чтобы дети босиком гуляли по траве, изучая природу. Бросить бы эти силы на новый современный городской парк на Водной — креативный, цифровой и так далее. Людям верить нужно, понимать и делать их жизнь в Сибири богаче, разнообразнее, ярче.

P.S. Ни общественный, ни политический, ни экономический деятель я — архитектор и больше ничего, поэтому прошу не судить по моим рассуждениям как о желании кого-то унизить или оскорбить. Мое ремесло служит созиданию, прекрасному, доброму и рачительному. Вся моя жизнь — это работа над Новокузнецком. Надеюсь, что лучшее еще впереди.