О Золушке и принцах с привокзальной площади

- Мне три цветка подешевле, - просит покупатель. - А два не хотите? - отвечает продавец. (из "черного" юмора новокузнецких цветочниц)

Семь часов утра. На привокзальной площади холодно, промозгло. Мы с цветочницей Людмилой на ледяном ветру обтягиваем железной остов прилавка пленкой. Получилось что-то вроде аквариума. Прячемся внутрь и зажигаем привезенную с собой крохотную, почти игрушечную газовую плитку. Обогреть ею походный дом нереально, согреть руки и вскипятить кофе можно. Набираем в огромные вазы захваченную из дома воду и расставляем в них цветы. "40 - 60 - 80 рублей - это цена местных красавиц, - объясняет Люда, - 100 и 150 рублей голландок - иностранок". Этот сезон, у местных цветочниц он длится с марта по ноябрь, Людмиле пришлось подкупить на продажу завозные цветы. Из-за суровой зимы в своих теплицах вырастить к весне необходимое число неженок-роз не удалось.

А вот и первый покупатель: мужчина около тридцати лет берет охапку роз. "Любимой в кровать положу", - улыбается он. И поднимается волна радости за бабское счастье, пусть и чужое. Не перевелись еще в городе галантные мужики! Следующий потенциальный покупатель медленно проплывает мимо прилавка, с достоинством неся огромный живот и коккер-спаниеля. На секунду останавливается возле наших цветов. Приценивается к самым дорогим - голландским. "Эту, нет, вон ту, нет, покажите другую", - тычет он толстым пальцем, упакованным в массивную печатку. Наконец, покупает, скептически осмотрев сверху донизу, выглядывая царапины и примятые листья. С достоинством удаляется, оставив после себя ощущение того, что сделал нам одолжение - купил. " Бывает, что простые работяги берут розы по числу лет любимых, - рассказывает Людмила, - те, что из джипов, покупают, как правило, по одному крупному цветку".

То ли голубой огонек газа отогрел наш "аквариум", то ли розы проснулись и задышали, но наша импровизированная витрина стала потеть. Аккуратно, чтобы не задеть цветы, от грубого прикосновения они могут почернеть, протираю пленку. Наклоняюсь к охапке роскошных бордовых иностранок. В нос бъет запах подвальной сырости. Надо же живые, а пахнут, как мертвые! "Среди привозных цветов есть сорта, которые источают аромат, - рассказывает Люда, - но в основном голландские розы не пахнут и в вазе не распускаются". Так вот почему народ больше местные розы берет: товар относительно дешевый и живой.

"Бабку мою располосовали в больнице, - начал выбор цветов пожилой мужчина, - камни из желчного пузыря удалили". "В больницу розы не берите, - советует ему Людмила, - быстро завянут, лучше хризантемы". "Куплю, если скидку на бабкины камни сделаете", - торгуется дед. Цветочница уступает, и довольный мужчина, с веточкой хризантемы в руках торопится к своей зазнобе. Его место у витрины занял изрядно выпивший покупатель: "Мне одну гвоздичку местного производства, - просит он, - привозные слишком дорогие, двадцать пять рублей за штучку просят". "К теще в гости собрались", - шучу я. "Нет, решил любимую жену порадовать", - серьезно отвечает мужчина.

К обеду ваза с местными розами превратилась в растрепанную охапку. Сложить их Людмила мне не разрешает. "Новичок не выдержит", - уверенно говорит она. Только сейчас замечаю красные, опухшие от царапин руки цветочницы. "Вот злючки - колючки", - посмеиваюсь я. "Что ты, ни дурных слов, ни дурных мыслей допускать нельзя, - поправляет меня женщина, - это же кормилицы мои!". Людмила хлопочет над нежным товаром, распутывает сцепившиеся шипами стебли. На ней теплое пальто, штаны на поролоне, валенки сорок пятого размера. Фигура "а-ля колобок", зато тепло. "Тяжкий у нас труд, каторжный, - рассказывает она, - чтобы к марту розы расцвели, мы с бабушкой за зиму истапливаем восемь КАМазов угля, и выносим пять машин золы".

"Золушка, тебе когда последний раз мужчины дарили цветы?" - спрашиваю Людмилу. "Прошлым летом, - расплылась в улыбке она, - иностранец какой-то подошел и на ломанном русском начал расспрашивать, как нам удается вырастить розы в нашем суровом крае. А потом купил у меня одну и подарил, поцеловав руку. "А чаевые дают?". "Один раз за десять лет торговли, - смеется цветочница. - Однажды молодой человек скупил все розы с прилавка и попросил отнести в машину. В салоне бросил охапку к ногам роскошной дамы, а мне со словами "Сдачи не надо", - сунул в руки пачку денег.

К нашему прилавку приближается милиционер, внимательно осматривает товар. Предлагаю купить роскошные желтые розы. "Что вы, - возмущается он, - прошлый раз меня ими жена по морде отхлестала. Ты говорит, на что намекаешь? Желтый цвет к разлуке!". Мы с Людмилой в два голоса пытаемся убедить мужчину, что желтый цвет издревле считался цветом золота, богатства, солнечной энергии. Бесполезно. Ни он, ни другие покупатели желтые розы брать не хотят. Не в ходу оказались и белые цветы - символ чистоты и невинности. Зато нарасхват шла "любовь" - розы красного цвета.

Наш утренний знакомый, потрепанный мужчина непонятного возраста, продолжал прочесывать площадь в поисках дешевого пролетарского цветка. Между тем день перевалил на вторую половину. Мне вдруг стал симпатичен и этот несуразный пьяница и толстяк из джипа, и вереница других покупателей нашего товара. Ведь пока нам дарят цветы мужчины, мы будем чувствовать себя женщинами нежными, хрупкими, любимыми. Вне зависимости от того, что на нас надето: китайская болонь с валенками или норковое манто.

Марина Герман.