Черное и белое

Солнечный удар в среду. По Томи плывут льдины, похожие на неопрятные куски пенопласта. Пара уток, которые словно непотопляемые "Титаники" ловко лавируют между ледяными глыбами, наверное, кажущимися им айсбергами, взбираются на лед, чистят перья. И не чихают. В смысле ничего не знают о птичьем гриппе, которым озабочены гуляющие по берегу люди, подкатывающие к самой воде на "меринах" и "бумерах"...

На расщепленном тополе обустраиваются сразу несколько семейств скворцов. В дереве множество дупел, и скворцы деловито ныряют в них. То-то в городе их нынче не видно: извели юннатов-любителей птиц, не стало скворечников.

А вчера утро было монохромным - черно-белым, как фото, приглушенное сепией. Заснули весной, проснулись - снова зима. Так что сельхозудар на земле у дачи, привычный в майские праздники, похоже, отменяется.

* * *

К слову о празднике. Энергичный "День Международной солидарности трудящихся" заменено невнятной формулировкой "Праздник весны и труда". Понятно, что раньше первомай был праздником казенным. Но веселым: помню шли в общих колоннах, неся лики партбонз, выпивая по ходу в подъездах в предвкушении застолья и отчаянно крича "ура!" на какую-нибудь речевку вроде "Привет советским студентам - активным строителям коммунизма!" Ну, насчет "активных строителей", конечно, погорячились, а в остальном все было здорово.

Нынче не видно красных знамен на предпраздничных улицах. Первомайские лозунги заменяют рисунки на заборах. Там отметились скейтбордисты, здесь - даже не знаю кто: чье-то лицо на стене в подземном переходе. Почти рядом - свастика. Скинхеды? Один продвинутый молодой человек рассказал, что на день рождения Ильича в город приезжает "отряд скинов" из Томска. Чуть ли не наводить "порядок". Не знаю, не видел - очевидно, хожу по другим улицам.

Но когда отцы не объедены идеей, скажем, той же "солидарности трудящихся", нынче, как, пожалуй, никогда эксплуатируемых жестоко и бессовестно, дети ищут выход из тупика. В том числе рисуя свастики на стенах. Не понимая, что дают резон власти для "закручивания гаек". Но кто объяснит?!

* * *

Теперь о совсем грустном. В четверг умер Анатолий Берестов, который на два десятка лет сделал Новокузнецк джазовым городом. Помню промерзший зимний вечер где-то в начале этого срока. Зал музыкального училища. Расстроенный рояль, за которым колдует одесский пианист Юрий Кузнецов. Грубый свитер, плечи портового грузчика и великая музыка. Берестов дарил ее щедро, будучи потрясающим прежде всего организатором концертов. Врать не будем - характер у него был тяжелым. Но сегодня не о том речь. Похоже, вместе с Анатолием умрет и великолепный "Джаз у Старой крепости". И многое еще чего, чем мы не без оснований гордились. А что до скверности характера, то, наверное, памятуя о главном, что Берестов для нас делал, этого можно было и не замечать. Ибо, может быть, был он неизбежным следствием его требовательной талантливости. Я бы сказал так: Анатолий Берестов сделал этот город другим - чуточку более красивым, чуточку более музыкальным и просвещенным, чем он есть на самом деле. И, боюсь, нам предстоит убедиться в этом, поняв, насколько велика эта потеря.

Жизнь, если взглянуть с холодным вниманием вокруг, увы, из потерь по большей части и состоит. Берестов умел ее наполнять. Мог ли я представить, что когда-нибудь буду сидеть рядом с кумиром своей юности Билли Кобэмом. Легендарного барабанщика Толя привез в редакцию, чтоб тот, застрявший из-за непогоды в Сибири, мог связаться с Италией, где у него на следующий день был назначен мастер-класс. Такое вот нечаянное прикосновение к чуду... Тем сильнее сегодня горечь утраты!

* * *

Выйдя вчерашним монохромным утром - черное и белое - во двор, я услышал соловья. Пару соловьев слышал и видел вчера Володя Валиулин. Снег и соловьи, прилетевшие вить гнездо. "Правда, - говорит Володя, - кусты во дворе вырубили. Не знаю, куда они полетели..." Но жизнь продолжается. Это очевидно.

Валерий Немиров.