"Вроде как всё на мази"

Следователь Шевелев в деле замов Тулеева: "Невыплата зарплаты шахтерам — одно из последствий злоупотреблений потерпевшего Цыганкова".

Как руководство кузбасской шахты «Разрез Инской» вступило в сговор и выводило полученные за уголь деньги через управляющие компании? Почему мажоритарный акционер Цыганков не хотел поднимать горнопроходческий комбайн на поверхность? Что пишут в методичках Академии СК РФ? Законно ли задержать заподозренное лицо, а на следующий день отпустить? Версия кемеровских следователей в показаниях подсудимого Артемия Шевелева в репортаже Тайги.инфо.

В середине ноября 2016 года по обвинению в вымогательстве у собственника шахты Антона Цыганкова 51% акций (513 штук) АО «Разрез Инской» стоимостью, по версии потерпевшего, более миллиарда рублей, были задержаны восемь человек: заместители губернатора Кузбасса Амана Тулеева Алексей Иванов и Александр Данильченко, начальник департамента административных органов региона Елена Троицкая, миллиардер из списка Forbes Александр Щукин и его доверенное лицо Геннадий Вернигор, руководитель СК РФ по Кемеровской области Сергей Калинкин, замглавы второго отдела по расследованию особо важных дел СК РФ по Кемеровской области Сергей Крбков и старший следователь Артемий Шевелёв. Процесс под председательством судьи Александра Вялова начался 31 октября 2018 года в Центральном районном суде Кемерова. Семеро из восьми подсудимых находятся под домашним арестом, а генерал-лейтенант Калинкин — в СИЗО. Обвинение предъявлено по ч. 3 ст. 163 УК РФ за вымогательство организованной группой в особо крупном размере.

Более чем за полтора года судебного разбирательства были допрошены более сотни свидетелей, оглашены "прослушки" телефоных разговоров фигурантов дела и  характеризующие материалы на каждого подсудимого.

Характеристика Артемия Шевелева: майор, награжденный Бастрыкиным

Артемий Юрьевич Шевелев (на фото на переднем плане слева) родился в 1984 году. В 2006 году окончил юридический факультет Кемеровского государственного университета по специальности «юриспруденция».

С марта 2006 по декабрь 2007 года служил оперуполномоченным в кемеровском УФСКН. «Зарекомендовал себя как исполнительный, дисциплинированный, компетентный сотрудник, — характеризует Шевелева его руководитель того времени Валентин Кошкин. — Проявил глубокие теоретические знания конституционного права, гражданского, административного, уголовного, уголовно-процессуального, гражданско-процессуального законодательства, а так же законодательства об оперативно-розыскной деятельности, умело применяет их в своей служебной деятельности. По морально-деловым качествам отвечает требованиям, предъявляемым к сотрудникам правоохранительных органов. Нетерпим к нарушению закона. По характеру уравновешен, скромен. В коллективе пользуется уважением».

В декабре 2007 года Шевелев поступает на службу в следственное управление Следственного комитета при прокуратуре РФ по Кемеровской области, работает следователем в городах Тайга и Белово, в январе 2011 года был назначен на должность старшего следователя второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР в Кемерово.

Руководство кемеровского СУ СКР также характеризует Шевелева как дисциплинированного, исполнительного и добросовестного работника, обладающего хорошими знаниями уголовного и уголовно-процессуального законодательства и аналитическими способностями.

Имеет специальное звание — майор юстиции.

Стоит отметить, что в личном деле Шевелева, среди прочего, присутствуют распоряжения за подписью начальника СУ СКР Сергея Калинкина, как о поощрениях следователя, так и о наложенных на него взысканиях.

«В отношениях с коллегами по работе выдержан, тактичен, — говорит о Шевелеве бывший руководитель полковник Павел Муллин, — заслуженно пользуется уважением и авторитетом среди работников следственного управления и других правоохранительных ведомств. В общении с гражданами вежлив, корректен. В быту замечаний не имеет».

17 июня 2016 года, незадолго до совершения инкриминируемого преступления, председатель СКР генерал юстиции Бастрыкин приказывает наградить старшего следователя Шевелева медалью «За безупречную службу» III степени.

14 ноября 2016 года отстранен от занимаемой должности на период расследования уголовного дела №66640.

Разведен, воспитывает малолетнего сына. С июля 2016 года заботится о бабушке, 1930 года рождения, являющейся ветераном ВОВ, инвалидом по слуху и зрению.

Допрос Артемия Шевелева

В июле 2016 года старший следователь второго отдела по расследованию особо важных дел СУ СКР по Кемеровской области Артемий Шевелев расследовал уголовные дела, проводил доследственные проверки и занимался всем, чем положено заниматься следователю.

Во второй половине дня в пятницу 8 июля Шевелеву позвонил замруководителя второго отдела Сергей Крюков и сообщил, что в отдел поступило новое уголовное дело, и и.о. руководителя отдела Наталья Миллер решила передать это дело в производство Шевелеву. Вечером Шевелев должен был встретиться с первым заместителем руководителя СУ СКР Павлом Муллиным и забрать у него дело, чтобы изучить за выходные.

Позже Наталья Миллер при встрече рассказала Шевелеву, что Павел Муллин выехал на АО «Разрез Инской», где из-за невыплаты заработной платы бастуют шахтеры. Ситуация чрезвычайная, резонансная, поэтому уголовное дело по факту невыплаты заработной платы, которое возбудили и расследовали в следственном отделе по Беловскому району будет передано Шевелеву. Резонансные дела всегда передавали из территориальных следственных отделов в областной аппарат СКР. Миллер объяснила, что часть следователей находится в отпусках, а Шевелев из отпуска только что вернулся, дел у него в производстве немного, поэтому делом «Разреза Инского» может заняться он.

Дело на выходные: люди без зарплаты, акции в залоге и миллиардные долги

Вечером Муллин, возвращаясь с бастующей шахты в Кемерово, позвонил Шевелеву и, поскольку время уже было нерабочее, попросил следователя подъехать к зданию областной прокуратуры. Шевелев прибыл ко входу в прокуратуру, встретил там Муллина и приехавшего с ним в одной машине начальника управления по надзору за исполнением федерального законодательства прокуратуры Кемеровской области Игоря Шурыгина.

Муллин рассказал Шевелеву, что на «Разрезе Инском» складывается крайне негативная обстановка, работники, если им в кратчайшие сроки не выплатят зарплату, планируют перекрывать Западно-Сибирскую железную дорогу, более подробно он обещал описать ситуацию на совещании в понедельник. Одетый по форме прокурор Шурыгин слушал разговор следователей и согласно кивал.

Тут же, у входа в прокуратуру, Муллин передал Шевелеву несколько томов уголовного дела №16400205 по ч.2 ст. 145.1 УК РФ (невыплата заработной платы), и поставил перед ним задачу изучить дело за субботу-воскресенье, чтобы в понедельник приступить к полному и качественному расследованию. Шевелев забрал дело, попрощался и уехал на своей машине.

Спешное принятие уголовного дела к производству в нерабочее время и необходимость изучать его в выходные Шевелева не удивили. Общественный резонанс, угроза шахтерских волнений и перекрытия Транссиба, статья связанная с невыплатой заработной платы — такие дела всегда стоят на особом контроле и в СКР, и в прокуратуре.

Дома Шевелев сразу приступил к изучению дела. Из материалов он понял что, дело возбуждено по требованию прокурора, поскольку около тысячи работников АО «Разрез Инской», включая ИТР и генерального директора, не получают заработную плату и иные выплаты более двух месяцев. Все счета шахты арестованы, а ее финансовые потоки, в том числе от сбыта угля, и доходы контролирует управляющая компания ОУК «Менеджмент», возглавляемая Андреем Гайдиным. Все финансовые операции за АО «Разрез Инской» осуществляет по письмам в ОУК «Менеджмент». Шахта из-за инженерных просчетов вошла в геологическое нарушение и полгода не добывает уголь. Акции АО «Разрез Инской» заложены в латвийском банке. Двое акционеров — Хорольский и Шибалкин — москвичи, один — Якобашвили — гражданин Швеции, а владелец 51% акций Антон Цыганков — новокузнечанин. Долги АО «Разрез Инской» перед бюджетными, внебюджетными фондами, работниками, контрагентами, кредиторами, налоговыми органами составляют не менее 9 млрд рублей, что в три раза превышает всю балансовую стоимость имущества предприятия.

Оперативное сопровождение уголовного дела осуществляло управление экономической безопасности и противодействия коррупции (УЭБиПК) ГУ МВД РФ по Кемеровской области. Вечером 8 июля Шевелеву позвонил замначальника полиции ГУ МВД по Кемеровской области Алексей Филичкин, он знал, что дело «Разреза Инского» поручено Шевелеву, и пригласил следователя вместе с его коллегой и куратором Сергеем Крюковым в свой кабинет утром следующего дня поучаствовать в межведомственном совещании следователей и оперативников, «устроить мозговой штурм» для оптимизации работы. Сотрудники полиции тоже были заинтересованы в разрешении забастовочной ситуации на «Разрезе Инском». Шевелев согласился.

Мажоритарий Антон Цыганков глазами оперативников УЭБиПК

Утром в субботу 9 июля Шевелеву позвонил Крюков и сказал, что присутствовать на совещании не сможет, поэтому Шевелев отправился к Филичкину в ГУ МВД один. В кабинете Филичкина, кроме него самого, находились начальник УЭБиПК Александр Эрфурт, начальник отдела УЭБиПК Виталий Мороз и несколько оперуполномоченных.

Шевелев выступал первым, он изложил все обстоятельства по делу, которые подчеркнул для себя накануне вечером, ознакомил участников совещания с документами и показаниями свидетелей из материалов дела. Сотрудники УЭБиПК подтвердили Шевелеву, что у них есть оперативные подтверждения этих обстоятельств.

Оперативники рассказали, что по их «учетам» проходит мажоритарий «Разреза Инского» адвокат Антон Цыганков, в их поле зрения он попал, как лицо, «участвующее в незаконных банкротствах в Новокузнецке». Ранее Цыганков был директором управляющей компании «Промуглесбыт», которая осуществляла те же функции, что и ОУК «Менеджмент». «Промуглесбыт» дискредитировал себя перед собственниками и контрагентами и был исключен из финансовых схем с «Разрезом Инским», а на место «Промуглесбыта» был поставлен «Менеджмент» с новым руководителем Гайдиным.

История Цыганкова, по версии сотрудников УБЭиПК, выглядела так: УК «Промуглесбыт» учредила УК «Промуглесбыт-Сервис» для уклонения от уплаты налогов, а руководство УК «Промуглесбыт-Сервис» «попалось» и было привлечено к уголовной ответственности как раз за уклонение от налогов.

Кроме того, УК «Промуглесбыт» под руководством Цыганкова приобрела для нужд АО «Разреза Инского» горнопроходческий комбайн, но продавец деньги за комбайн не получил, деньги ушли на счета фирм однодневок и растворились, были похищены.

Оперативники сообщили Шевелеву, что заведомо «провальное» и нерациональное решение не монтировать новую лаву, а проходить геологическое нарушение комбайном на «Разрезе Инском» было принято осознанно и умышленно. Комбайн не хотели поднимать на поверхность, поскольку там его могли изъять собственник или судебные приставы в счет обеспечения имущественных требований продавца комбайна, который не получил денег. Руководство «Разреза Инского» понимало, что при прохождении комбайном нарушения уголь добываться не может, соответственно, не будет прибыли от его продажи, со всеми вытекающими для шахты и ее работников последствиями, но приняло такое решение, очевидно, вопреки интересам предприятия.

Собственники уличили Цыганкова в неправомерных действиях и исключили его из схемы управления «Разрезом Инским». Цыганков, пытаясь реабилитироваться, взял у ОУК «Менеджмент» кредит на свое имя для повторной покупки комбайна, возглавил ООО «Балтика» и стал мажоритарным акционером стабильно убыточного АО «Разрез Инской», у которого задолго до забастовки имелись признаки банкротства и миллиардные долги.

Оперативники, предъявляя документы номенклатурных дел, выписки, оборотно-сальдовые ведомости и договоры, утверждали, что балансовая стоимость имущества «Разреза Инского» сильно завышена, что объекты, стоящие на балансе либо имеют износ 100%, либо не принадлежат акционерному обществу, либо вовсе отсутствуют в природе. В распоряжении УЭБиПК были процессуальные документы, в том числе показания Цыганкова из уголовного дела №15000078 по факту сокрытия налогов УК «Промуглесбыт-Сервис», расследованного третьим отделом СУ СКР и направленного в Беловский суд с обвинительным заключением в 2015 году.

Кроме фамилий Цыганкова и Гайдина оперативники упоминали в числе руководителей, причастных к кризису на «Разрезе Инском», Месяца и Пожидаева. Звучала ли в обсуждении 201 статья УК РФ, Шевелев точно не помнит.

По итогам совещания Шевелев и полицейские договорились, что следователь напишет оперативникам поручение на проведение комплекса оперативно-розыскных мероприятий с целью установления лиц, виновных в невыплате зарплат на «Разрезе Инском», а оперативники сообщат ему о результатах оперативно-розыскных действий. Филичкин сказал, что аналогичное совещание нужно провести с руководством СУ СКР в понедельник.

Шевелев позвонил Крюкову, рассказал о том, что узнал на совещании, следователи обсудили обстоятельства дела «Разреза Инского» и наличие в нем признаков иных преступлений: невыплаты обязательных отчислений и расчеты через управляющую компанию.

Методические рекомендации академии СК: совокупность преступлений

Утром в понедельник 11 июля около 9:00 Шевелев пришел в кабинет Крюкова и более подробно рассказал ему об обстоятельствах уголовного дела «Разреза Инского». Около 10:00 Крюкова и Шевелева вызвали на совещание к Павлу Муллину. Кабинет Муллина находился на третьем этаже здания СК, на совещание прибыли Филичкин, Эрфурт, Мороз и еще несколько оперативников.

Муллин взял слово первым и рассказал о работе на «Разрезе Инском» выездной комиссии в день забастовки шахтеров 8 июля, сообщил, что шахта почти год не добывает уголь из-за геологического нарушения и инженерных просчетов, а руководство и собственники не принимают мер к погашению задолженности по зарплате, напротив, шахту лишают финансовой самостоятельности, заключая договора с управляющими компаниями. «Выступление Муллина было очень красочным и убедительным, — свидетельствует Шевелев. — Не вызывало сомнений, что шахтеры на АО «Разрез Инской» начали забастовку и намерены перекрывать Запсиб, что в ближайшее время зарплату платить нечем, уголь не добывается и добываться будет нескоро, что все счета АО «Разрез Инской» арестованы».

Шевелев и оперативники в своих выступлениях повторили то, что в субботу звучало в кабинете Филичкина.

Подводя итоги, Муллин сказал, что необходимо срочно создать следственную группу, включить в нее беловских следователей, провести обыски в АО «Разрез Инской» и ОУК «Менеджмент», допросить свидетелей, в том числе Гайдина и Цыганкова. Процессуальный статус Гайдина и Цыганкова никто не обозначал и об их обязательном задержании не говорил.

Однако Муллин напомнил присутствующим позицию председателя СКР Александра Бастрыкина и руководства страны, состоящую в том, что необходимо, вплоть до задержания, работать с собственниками предприятий и рассматривать невыплату заработной платы на предмет и иных преступлений.

«Устные указания Бастрыкина полностью перекочевали в методические указания СК России, — утверждает Шевелев и зачитывает цитату из методического руководства для следователей под редакцией Анатолия Багмета, изданной академией СКР в 2016 году. — Нередко в ходе проведения проверки сообщений о невыплате заработной платы (иных выплат) возникает необходимость в юридической оценке действий руководителя организации по признакам преступлений, предусмотренных статьями 160, 201, 285 УК РФ, и иных деяний, субъектом которых является должностное лицо, и, соответственно, в решении вопроса о возбуждении уголовного дела по совокупности преступлений».

Муллин был на тот момент самым компетентным и осведомленным о ситуации на «Разрезе Инском» должностным лицом, поскольку выезжал на место и Беловский район входил в зону его ответственности. Оперативники согласились с выводами Муллина и пообещали оказать необходимое оперативное сопровождение.

После совещания Филичкин, Эрфурт и еще кто-то из сотрудников УЭБиПК сказали Шевелеву, что «резонанс дела о невыплате зарплаты на „Разрезе Инском“ пройдет, а статистика — есть статистика». Они стали задавать Шевелеву вопросы по материалам дела по ст. 204 УК РФ (коммерческий подкуп), поскольку коммерческий подкуп для УЭБиПК являлся рейтинговым. Но к АО «Разрез Инской» и Антону Цыганкову ст. 204 УК РФ на тот момент, по мнению Шевелева, никакого отношения не имела, он сослался на «завал» по работе и сказал, что не может «обещать возбуждение по ст. 204 УК РФ сегодня». Сотрудники УЭБиПК настаивали и обещали оказать любую помощь при немедленном возбуждении дела по ст. 204 УК РФ.

«Я согласился и возбудил, — вспоминает Шевелев. — Уголовное дело №16000244 от 11 июля 2016 года возбуждено в 12:00 мною в отношении менеджера по снабжению I категории департамента снабжения услугами и прочими материалами ООО ТД „Сибирский Цемент“ Логвинова по ч. 3 ст. 204 УК РФ. Я об этом всегда говорил, однако следствие эти обстоятельства не проверяло».

Следственная группа, подписи Калинкина и наказы Крюкова

В следственную группу по делу вошли следователи второго отдела СУ СКР Оксана Рыбалкина и Андрей Панфилов, руководитель следственного отдела по Беловскому району Вадим Рыбин, руководителем следственной группы назначили Шевелева.

Постановления об изъятии и передаче уголовного дела №16400205 и о создании следственной группы подписаны руководителем (на тот момент) СУ СКР по Кемеровской области Сергеем Калинкиным. Кто носил их Калинкину на подпись, Шевелев не знает, он получал документы в секретариате. «Считаю логичным и законным, что именно Калинкин подписал эти документы, — заявил суду Шевелев, — поскольку никто из его замов не имел права их подписать, потому что Муллин не курировал второй отдел СУ, а курирующий второй отдел Алексей Ткач не курировал следственный отдел по Беловскому району».

Шевелев как руководитель следственной группы отправил Оксану Рыбалкину в село Старопестерево проводить обыск в помещении АО «Разрез Инской» и сообщил ей, какие «силы и средства» находятся в ее распоряжении. Перед выездом Рыбалкиной на обыск на 2 этаже СУ следователи собрались «для последних наставлений». Сергей Крюков попросил их тщательнейшим образом отнестись к защите прав и законных интересов простых работников АО «Разрез Инской», акцентировал внимание на том, что дело очень резонансное, потерпевших может быть около 1000 человек и нужно серьезно отнестись к проведению следственных действий. Шахтерам и представителям профсоюза Крюков просил «в обязательном порядке разъяснить, что по факту невыплаты им заработной платы расследуется уголовное дело и, если они желают, то могут написать соответствующее заявление».

«Никаких указаний Рыбалкиной обязательно уговорить или понудить кого-то написать заявление Крюков не давал, — утверждает Шевелев. — Да и давать такого рода указания не мог, это было бы нелогично и нерационально, учитывая, что заявления для возбуждения уголовного дела по ч. 2 ст. 201 УК РФ не нужны согласно УК РФ, поскольку вред от действий фактического руководства АО „Разрез Инской“ наступил не только работникам, но и обществу и государству». Существенный вред обществу и государству, как объяснил подсудимый прокурору, следователи усмотрели в непоступлении платежей в бюджетные и небюджетные фонды.

Обыскивать новокузнецкий офис ОУК «Менеджмент» Шевелев поручил находившемуся в Новокузнецке Андрею Панфилову.

Шевелев остался в Кемерове, потому что во время утреннего совещания Муллин коллегиально с руководством ГУ МВД поручил ему координировать работу следственной группы и допрашивать акционера Цыганкова. Процессуальный статус Цыганкова на совещании не обсуждали, но из повестки Шевелев понял, что, помимо бывшего директора шахты Олега Пожидаева и действующего директора Андрея Месяца, чьи протоколы допросов уже были у следователей, заподозренными лицами по ч. 2 ст. 145.1 УК РФ должны быть Цыганков и Гайдин, поскольку они длительное время фактически руководили «Разрезом Инским» через УК «Промуглесбыт» и ОУК «Менеджмент».

«Цыганков являлся еще и мажоритарным акционером АО „Разрез Инской“, то есть и собственником, и фактическим руководителем, так как ФЗ „Об акционерных обществах“ указывает на общее собрание акционеров как на высший орган управления Обществом, а если лицо обладает контрольным пакетом акций, то оно и есть этот высший орган управления», — объясняет Шевелев.

Результаты обысков, допрос и исчезновение Гайдина

В течение дня Шевелев неоднократно созванивался с Рыбалкиной и Панфиловым, координировал их работу с оперативными подразделениями, а они докладывали ему о результатах следственных действий.

Рыбалкина сообщила, что обнаруженные ею документы содержат сведения о дебиторской и кредиторской задолженностях АО «Разрез Инской», откуда появилась кредиторская задолженность, в каких отношениях состоит АО «Разрез Инской» с УК «Промуглесбыт» и ОУК «Менеджмент». Панфилов докладывал аналогичную информацию. Данные, озвученные оперативниками утром на совещании у Муллина, стали подтверждаться следственным путем.

Андрей Панфилов допросил в качестве свидетеля Андрея Гайдина. Гайдин утверждал, что на шахте всё решает он, но это опровергали другие установленные обстоятельства дела.

Гайдин действительно являлся председателем совета директоров шахты и формально имел полномочия назначать и увольнять директора, но мог в любой момент быть сам уволен общим собранием акционеров, а по сути одним Цыганковым.

Фирма Гайдина ОУК «Менеджмент» заключила агентский договор с шахтой и влияла на принятие решений, связанных с финансовым обеспечением шахты. Однако практически все финансирование осуществлялось путем инвестирования бывшим акционером [Гавриилом Юшваевым], скорее всего, не желавшим привлекать к себе внимание правоохранительных органов и СМИ. ОУК «Менеджмент» Гайдина получала сотни миллионов рублей от Юшваева, что было установлено в ходе процесса, отдавала часть этих денег «Разрезу Инскому» под грабительский для бизнеса процент и обладала полными полномочиями распоряжаться добытым шахтой углем и средствами, полученными от его продажи. Шевелев имел основания предполагать, что Юшваев поручил Гайдину брать все проблемы шахты на себя.

«Гайдин после допроса Панфилова на длительное время „пропал со всех горизонтов“, то есть его в последующем не могли найти: по месту жительства не объявлялся, на телефоны не отвечал, на работе не появлялся», — отметил Шевелев.

Сговор Цыганкова и Гайдина, заявление Кутенева, выбор статьи и возбуждение «по факту»

Картина, которую увидел следователь выглядела так: есть Гайдин, который формально выдаёт кредиты шахте, утверждает, что всё решает, но может быть в любой момент уволен Цыганковым; есть Цыганков, который принимает прямое участие в деятельности шахты, а прежде руководил всеми финансовыми потоками через «Промуглесбыт»; есть директор шахты Месяц, который самостоятельно ничего сделать не может.

Шевелев сделал логический вывод: фактический собственник шахты Цыганков мог вступить в сговор с руководителем управляющей компании Гайдиным, они организовали добычу угля и его продажу, минуя арестованные счета шахты, без трат на зарплату, обязательных платежей и налогов.

«Обычно такая схема наказуема за неуплату налогов, однако в данном случае речь шла в том числе и об умышленном уклонении от уплаты обязательных сборов, в том числе в пенсионный фонд, — поясняет подсудимый. — На июль 2016 года ответственность за такое деяние не была предусмотрена отдельной нормой закона и потому подлежала применению общая норма — ст. 201 УК РФ, предусматривающая ответственность за злоупотребление».

Кто-то из оперативных сотрудников сообщил Шевелеву, что есть возможность пригласить Цыганкова для дачи показаний в СУ СКР, и Шевелев попросил его пригласить. Позже оперативники и Цыганков (лично и в показаниях) отмечали, что он против приглашения и явки в СК возражений не имел.

Пока Цыганкова везли из Новокузнецка в Кемерово Шевелев часто заходил в кабинет к Крюкову и передавал ему информацию, которую сообщали следователи с мест. Передавал ли Крюков эти сведения кому-то еще, Шевелев не знает.

Шевелев обсуждал с Крюковым указание Муллина-Бастрыкина: как возбудить дело по ст. 201 УК РФ. Шевелев высказывал опасения, поскольку на тот момент следственным путем подробно и досконально не были установлены все обстоятельства, о которых говорили оперативники, это не позволяло возбудить уголовное дело конкретно в отношении Цыганкова и Гайдина «по факту злоупотребления полномочиями фактическими руководителями предприятия». 

Крюков открыл на служебном компьютере ФЗ «Об акционерных обществах» и какую-то судебную практику и пояснил Шевелеву, что председатель совета директоров АО «Разрез Инской» Гайдин непосредственно контролирует директора и работу шахты, поэтому «по нему вопросов нет», а вот акционер Цыганков вполне может быть субъектом ст. 201 УК РФ, тем более, в составе группы лиц, учитывая, что он фактически является и руководителем, и собственником АО. Акционер мог не быть исполнителем, а мог являться организатором, подстрекателем либо пособником. О возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица речи не было, поскольку имелись признаки группы лиц, но сведений о сговоре было недостаточно — не были установлены все лица, причастные к совершению преступления, их роли и степень участия, поэтому Шевелев и Крюков остановились на варианте возбуждения уголовного дела «по факту совершения преступления».

В это же время Шевелеву позвонила Оксана Рыбалкина и сообщила, что председатель шахтерского профсоюза Юрий Кутенев написал и передал ей заявление о невыплате заработной платы шахтерам с просьбой разобраться в сложившейся ситуации. Позже, отвечая на вопрос обвинителя, Шевелев уточнил, что содержание заявления Кутенева Рыбалкина довела до него по телефону очень подробно, и это, в совокупности с информацией от Панфилова и Рыбина, позволило ему сделать вывод о наличии признаков ст. 201 УК РФ в действиях группы Цыганков-Гайдин-Месяц-Пожидаев.

Шевелев сразу доложил об этом Крюкову. Крюков сказал, что это заявление, помимо прочего, вполне может свидетельствовать о признаках ст. 201 УК РФ, поскольку невыплата зарплаты является одним из последствий превышения должностных полномочий. Крюков еще раз открыл правовую программу «Консультант +», а в ней ФЗ «Об акционерных обществах» и зачитал, что «собрание акционеров является высшим органом, определяющим деятельность Общества». Указывая на ФЗ, Крюков растолковал Шевелеву, что Цыганков, являясь собственником АО «Разрез Инской», может участвовать в голосовании при назначении директоров, следовательно, может являться субъектом ст. 201 УК РФ. Шевелев счел доводы и объяснения Крюкова вполне убедительными и обоснованными.

Крюков отправил Шевелева к Наталье Миллер регистрировать заявление Кутенева в книге регистрации сообщений о преступлениях (КРСП), и дал указание начать проверку и принять решение по возбуждению уголовного дела по ч.2 ст. 201 УК РФ «по факту». На тот момент у следователей не оставалось сомнений, что последствия наступили в результате действий руководителей «Разреза Инского», и что действия по организации и поддержанию порядка расчетов, минуя счета шахты, и бездействие по погашению задолженностей могли быть совершены только группой лиц.

Шевелев пришел к и.о. руководителя отдела Наталье Миллер, она зарегистрировала заявление Кутенева в КРСП, а, точнее, оставила для него в книге строку и номер от 11 июля, что было обычной практикой. Миллер поручила Шевелеву провести доследственную проверку в порядке ст.144−145 УПК РФ.

Шевелев подготовил и принес Крюкову проект постановления о возбуждении уголовного дела по ч. 2 ст. 201 УК РФ и копии документов из дела №16400205. В постановление он добавил информацию о том, что Цыганков руководил ООО «Балтика», ООО «Промуглесбыт», а Гайдин руководил ОУК «Менеджмент», в связи с чем они являлись фактическими руководителями АО «Разрез Инской».

Крюков посмотрел проект и сказал, что поскольку роли Цыганкова и Гайдина пока достоверно не установлены, лучше в постановлении написать минимум, дословно это прозвучало: «Меньше напишешь — меньше косяков». В любом случае, все что Шевелев установит в ходе следствия потом, подробно ляжет в основу обвинения. Шевелев с Крюковым согласился и проект сократил, Крюков его еще раз проверил и утвердил.

Так Шевелев возбудил уголовное дело №16000245 по ч. 2 ст. 201 УК РФ.

«Все следственные и процессуальные действия совершались мной и участниками следственной группы впопыхах, — пояснил Шевелев свои показания, данные в ходе предварительного следствия. — Такая наступательность и стремительность в расследовании уголовных дел была при каждой передаче уголовного дела с территории, когда складывалась чрезвычайная ситуация. Это было обусловлено тем, что территориальные следственные отделы уже допустили волокиту или серьезные ошибки при расследовании уголовных дел, и это необходимо срочно исправлять в областном аппарате. Ничего необычного или неординарного в скорости принятия решений не было. Кроме того, Муллиным в красках было рассказано о забастовке на шахте и, учитывая резонанс и контроль за такого рода происшествиями, если не предпринять своевременно меры, то можно было понести уголовную ответственность за халатность».

Разговор с Калинкиным и статус Цыганкова

Перед приездом Цыганкова Шевелев спрашивал Крюкова, в каком качестве и в рамках какого дела его следует допросить. Крюков объяснил, что уголовное дело о злоупотреблении полномочиями первично по отношению к делу о невыплате зарплат, поскольку невыплата — последствие злоупотреблений, значит, допрашивать Цыганкова надо по делу №16000245 по ч. 2 ст. 201 УК РФ.

Крюков напомнил Шевелеву о содержащихся в материалах дела показаниях бывшего директора шахты Олега Пожидаева и главного бухгалтера шахты Натальи Семененко, где они свидетельствовали, что фактическое руководство шахты организовало взаиморасчеты таким образом, что АО «Разрез Инской» было лишено финансовой самостоятельности, в том числе возможности распоряжаться собственным углем, и прямо указывали на Цыганкова как на лицо, совершившее преступление. Следовательно, допрашивать Цыганкова нужно в качестве подозреваемого.

С руководителем СУ СКР Сергеем Калинкиным по вопросам дела «Разреза Инского» Шевелев не встречался. Обсуждали ли это дело Калинкин и Крюков, подсудимый не знает. В ходе обсуждения возбуждения дела Крюков упомянул Калинкина лишь однажды, сказав, что тот дал указания как можно скорее предпринять все меры, чтобы виновные лица были привлечены к ответственности, как того требуют Путин и Бастрыкин.

Первый и единственный контакт Шевелева с Калинкиным по поводу «Разреза Инского» и Цыганкова состоялся вечером 11 июля, накануне прибытия Цыганкова. Калинкин спросил, Шевелев ли расследует дело «Разреза Инского», Шевелев ответил утвердительно.

«Калинкин сказал, что ситуация на шахте критическая, — вспоминает подсудимый, — что могут начаться шахтерские волнения из-за невыплаты зарплаты, сказал, что собственники не принимают никаких мер к решению проблем на шахте, что Цыганков, в том числе, допустил такую сложную ситуацию. То есть, продублировал в сжатом виде информацию, которой мы обменялись на совещании у Муллина утром этого же дня. Кроме этого, указал на необходимость задать ряд вопросов Цыганкову при допросе. Это были обычные вопросы при расследовании невыплаты заработной платы, в том числе какие меры субъект преступления намерен предпринять, чтобы минимизировать вред. Хочу сказать, что я и так задал бы эти вопросы, и без наставлений Калинкина».

У Шевелева сложилось впечатление, что до Калинкина доводили информацию по «Разрезу Инскому», делать это могли Миллер, Крюков, Муллин, Филичкин или кто-то еще. Ничего удивительного в осведомленности Калинкина не было — руководитель СУ СКР обязан знать о наличии в регионе резонансных уголовных дел и ходе их расследования.

«Калинкин сообщил о необходимости задержания в порядке ст. 91 УПК РФ в случае, если имеются на то законные основания, сославшись на резонанс дела и на то обстоятельство, что дело стоит на контроле в прокуратуре и СК, — продолжает Шевелев.- Такого рода разговоры были обычной практикой при встрече с руководителями СУ, в чьей зоне ответственности находились дела, которые расследовали следователи. Ранее на следствии я давал показания, что Калинкин являлся моим руководителем и мой карьерный рост зависел от него, в связи с чем я стоял, слушал его и не перечил ему, то есть соглашался со всем, что он мне сообщал. Это никак не говорит о том, что я или он совершили какие-то противоправные действия. Это просто вопрос субординации — выслушать первого руководителя. Я же не мог развернуться и сказать, что сам все знаю. А все, что он мне сообщил, мы до этого разговора уже обсудили с Крюковым».

Указаний Калинкин Шевелеву не давал, следователь воспринял беседу с руководителем как ликбез, проведенный вскользь старшим по званию.

После разговора с Калинкиным Шевелев снова зашел к Крюкову посоветоваться. Крюков сказал, что с задержанием торопиться не нужно, сначала следует допросить Цыганкова, выяснить у него значимые обстоятельства и только после этого принимать решение. Шевелев еще раз спросил, в качестве кого допрашивать Цыганкова. Крюков ответил, что в качестве подозреваемого, поскольку ему будут задаваться вопросы, направленные на уличение его в совершении преступления, и необходимо обеспечить Цыганкову право на защиту и участие защитника.

Задержание Цыганкова

Вечером в кабинет Шевелева вошел Антон Цыганков, представился. Шевелев представился в ответ и сообщил, что настрой руководства СУ в отношении Цыганкова очень серьезный, вплоть до его задержания в порядке ст. 91 УПК РФ.

Шевелев спросил, есть ли у Цыганкова адвокат, тот ответил, что адвокат ему не нужен, потому что он сам профессиональный юрист и адвокат. Шевелев, чтобы соблюсти права Цыганкова, вызвал адвоката по назначению. Пока адвокат ехал, следователь и подозреваемый общались «по инициативе Цыганкова по делу и на отвлеченные темы». Разговор проходил в спокойной атмосфере, Цыганков не был ничем ограничен, вел себя спокойно, как профессиональный адвокат, волнения на его лице не читалось. Несколько раз Цыганков звонил со своего телефона кому-то, уточнял какие-то вопросы по деятельности «Разреза Инского», звонил президенту Кемеровской областной палаты адвокатов Шапошникову.

«На следствии я давал показания, что в личном разговоре с Цыганковым говорил ему, что сам не видел в действиях Цыганкова состава преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ, однако не мог ослушаться, так как являюсь подчиненным, а это — позиция руководства управления, — поясняет ранее данные показания Шевелев. — Так я пытался расположить к себе Цыганкова, чтобы он дал показания по делу. Я сообщил Цыганкову, что „вообще вопрос квалификации преступлений всегда дискуссионный, но в данном случае мы дискутировать не будем“. Такие показания дал в суде сам Цыганков, стоя на этом же месте, где я стою сейчас».

Шевелев утверждает, что на самом деле состав ст. 201 УК РФ в действиях Цыганкова он, безусловно, усматривал.

Через некоторое время приехала адвокат Центральной кемеровской коллегии Ксения Киреева, Шевелев в ее присутствии оформил официальный отказ Цыганкова от защитника, как того требует УПК РФ. Адвокат уехала.

Шевелев составил протокол допроса Цыганкова в качестве подозреваемого, но доводами о серьезном отношении руководства СК к делу убедить Цыганкова официально дать показания не смог. Цыганков воспользовался ст. 51 Конституции РФ и от дачи показаний отказался, сказав, что ему нужно время подумать. На этот момент он еще не был задержан.

Шевелев сообщил Крюкову, что Цыганков отказался давать показания. Крюков пошел докладывать руководству, а, вернувшись, объявил, что руководством сказано решать вопрос с задержанием Цыганкова и указал пальцем вверх, потому что руководство сидело этажом выше. Кем именно из руководства сказано решать вопрос, Крюков не уточнил.

Следователи снова обсудили имеющиеся обстоятельства и свидетельские показания. Крюков считал, что основания для задержания Цыганкова есть: главный акционер обладает высшей властью в организации, укрывает известные ему сведения о деятельности АО, располагает полномочиями и может оказать давление на иных участников дела, согласовать свою позицию с Гайдиным, сокрыть доказательства, скрыться от следствия, в том числе в силу тяжести преступления.

Шевелев составил протокол задержания Цыганкова в порядке ст. 91 УПК РФ, показал проект протокола Крюкову, тот его проверил и замечаний не высказал. Отвечая на вопрос судьи, подсудимый уточнил, что иных мер в отношении Цыганкова, кроме задержания 11 июля, он не рассматривал.

Шевелев вызвал конвойную службу и Цыганкова конвоировали в ИВС. Перед этим Цыганков попросил Шевелева оставить у него в сейфе «на ответственное хранение» личные ценные вещи и паспорт, он не хотел, чтобы их изымали в ИВС. Шевелев пошел Цыганкову навстречу и просьбу выполнил, опись не составлял. Позже Цыганков написал расписку, что вещи получил обратно в целости и сохранности. Никаких жалоб, замечаний, дополнений, уточнений Цыганков к процессуальным документам не сделал.

Цыганков сказал Шевелеву, что хотя не намерен давать показания немедленно, но не исключает, что даст их позже, поскольку ему нужно время подумать. Шевелев передал эти слова Крюкову, и Крюков отметил, что в таком случае нужно вызывать Цыганкова на следующий день в СУ СКР для проведения следственных действий.

Шевелев подготовил требования на вывоз Цыганкова на 12 июля 2016 года в СУ СКР, но не смог поставить на них гербовую печать — у ответственного за нее сотрудника уже закончился рабочий день.

«Конвоиры или сотрудники ИВС сказали, что могут возникнуть сложности с вывозом Цыганкова на завтра, — рассказывает подсудимый. — Я позвонил Филичкину, чтобы тот помог организовать доставление Цыганкова в СУ, так как Филичкин из одного ведомства с конвоем и с ИВС. Ничем неординарным моя просьба для Филичкина не была, я часто обращался по различным служебным сложностям к руководству подразделений ГУ МВД напрямую, следователи отделов по расследованию особо важных дел имели такую привилегию. Филичкин обещал помочь, и в итоге проблема была решена. Хочу отметить, что ведомственные приказы МВД на меня не распространяются и могут противоречить требованиям УПК РФ, в части ограничения проведения следственных действий. Я и мои коллеги из различных следственных подразделений за время работы таких доставлений делали очень много. За отделами по расследованию особо важных дел, например, Ростова, Краснодара, Волгограда закреплены конвоиры, то есть, следственные действия проводятся всегда в помещениях СУ СК».

Шевелев напомнил, что начальник ИВС Владимир Шкурко понес дисциплинарное наказание за выдачу Цыганкова для доставления в СК и на судебном следствии дал показания, что не согласен с приказом о наказании, поскольку в нем неверно истолкованы нормы ведомственного приказа МВД, запрещающего вывоз задержанных в следственные подразделения. Он объяснил, что профессиональному конвою из числа конвоиров подразделения МВД можно вывозить задержанных. Запрещается вывозить задержанных не профессиональным конвоем, то есть, из числа сотрудников не работающих в конвойных подразделениях МВД, например, оперативным сотрудникам.

Встреча с замами Тулеева и много чая в разных кабинетах

Во вторник 12 июля в районе обеда конвойное подразделение доставило Цыганкова в СУ СКР. Накануне утром Крюков спрашивал у Шевелева точное время, когда привезут Цыганкова, а непосредственно перед доставкой сказал ему, что с Цыганковым желают переговорить сотрудники областной администрации по вопросу невыплаты заработной платы и забастовки на «Разрезе Инском». Фамилии чиновников Крюков не называл. Шевелев ответил, что если Цыганков не будет против, то и он не против.

Зачем представителям администрации встречаться с Цыганковым, Шевелев только предполагал, скорее всего, дело касалось разрешения забастовочной ситуации на шахте с разъяснением того, что из-за действий Цыганкова тысяча шахтерских семей осталась без средств к существованию.

«Ну или что-то подобное, такие встречи работников администрации и коммерческих организаций с задержанными фигурантами дел не были исключением или чем-то особенным, — объясняет Шевелев свой „следственный интерес“. — Мне было без разницы, согласится или нет Цыганков на встречу с представителями АКО, однако я понимал, что данная встреча может иметь положительный эффект, так как Цыганков может начать давать показания. Статья 38 УПК РФ позволяет следователю разрешать встречи с задержанным или арестованным подозреваемым и обвиняемым с кем-либо, если следователь считает, что такие встречи не навредят или помогут следствию».

Раньше Шевелев, когда считал полезным для следствия, проводил к обвиняемым в СИЗО супругов, родителей, подчиненных, нотариусов и ничего особенного в этом не видел.

Цыганкова привезли трое полицейских конвоиров, он сел за приставной столик справа. Шевелев задал несколько дежурных вопросов, как подозреваемый себя чувствует и намерен ли дать показания. Цыганков ответил что переночевал нормально, отдельно от всех, так как адвокат, что с показаниями еще не определился. Вел себя спокойно, не волновался.

Шевелев пошел к Крюкову и доложил, что Цыганкова привезли, а он с дачей показаний не определился. Крюков предложил, чтобы перед следственными действиями с Цыганковым поговорили сотрудники администрации, если, конечно, тот пожелает с ними разговаривать. Шевелев не возражал. Крюков ушел, Шевелев остался в его кабинете.

«Ранее на следствии я давал показания, что на пороге моего кабинета находились сотрудники администрации Кемеровской области, и я интересовался у Цыганкова, будет ли он с ними разговаривать, однако, эти показания не соответствуют действительности, — уточняет свои показания Шевелев. — В момент встречи Цыганкова и работников администрации я находился в кабинете у Крюкова. Теперь я это отчетливо помню, картина в моей памяти полностью восстановлена. Это подтверждается показаниями работников администрации, Крюкова, конвоиров Цыганкова и самим Цыганковым».

Крюков вернулся и сообщил, что Цыганков пожелал говорить с работниками администрации. Письменного согласия на разговор у Цыганкова следователи не брали, потому что такого требования не существует. Шевелев вышел из кабинета Крюкова и направился к своему. Было жарко, дверь кабинета Шевелева была открыта, Шевелев увидел там, помимо конвоиров и Цыганкова, светловолосую женщину [Елену Троицкую], сидящую в его кресле, и двух мужчин, в одном из которых он узнал Алексея Иванова.

Суть разговора Шевелев не слышал, но видел, что общение проходило спокойно, без повышения голоса. Цыганков активно что-то рассказывал. В коридоре было оживленно и шумно, и кто-то из участников беседы закрыл дверь изнутри. Шевелев хотел дождаться конца разговора в коридоре, но разговор не заканчивался, следователь вернулся к Крюкову и «негативно высказал»: «Когда они наговорятся?»

Крюков ответил: «Пусть разговаривают, сколько хочет Цыганков. Это может положительно отразиться на забастовочной ситуации и на следствии». Крюков имел в виду, что Цыганков мог дать показания или погасить задолженность по зарплате, а погашение — рейтинговый показатель для всех правоохранительных органов. Более по этому поводу Крюков ничего не говорил.

Шевелев пошел в кабинет к следователю Оксане Рыбалкиной, у нее были документы, изъятые днем раньше при обыске на «Разрезе Инском». Пока работники администрации общались с Цыганковым, Шевелев успел попить чаю в кабинетах следователей Крачковской и Кондратенко, повстречался с оперативниками по вопросам выставления статистических карточек по статьям 201 и 204 УК РФ и планирования следственных действий по ним. Остальное время он провел в кабинете Рыбалкиной, изучал документы и печатал на ее ноутбуке проект привлечения Цыганкова в качестве обвиняемого.

Несколько раз в течение дня Шевелев проходил мимо своего кабинета, и видел в открытую дверь, что чиновников нет. Шевелев заходил и каждый раз интересовался у Цыганкова, поговорил ли тот с ними. Цыганков отвечал, что не все необходимые вопросы еще обсудил и решил. Шевелев спрашивал, не желает ли Цыганков дать, наконец, показания, Цыганков повторял, что не определился. Вел задержанный себя спокойно, по-деловому, не волновался, по нему было видно, что общается с гостями добровольно и по собственному желанию.

Раз, забирая из кабинета необходимые документы, Шевелев предложил Цыганкову и конвоирам чаю, те согласились. Цыганков пошутил: «Эх, шашлыка бы еще!». Ни разу за этот день при встречах со следователем акционер ни на что не пожаловался.

С ходатайством пригласить нотариуса Цыганков к Шевелеву не обращался, нотариуса пригласили, не поставив следователя в известность. «Просто проходной двор в вашем кабинете, — пожурил подсудимого судья Вялов, — так он мог к вам туда кого угодно пригласить, хоть женщин с низкой социальной ответственностью, и попросить еще пообщаться. У нас вот Калинкин под конвоем находится, без моего разрешения ему адвокат бумажку не передаст».

В какой-то момент Крюков сказал Шевелеву, что Цыганков просит отдать ему паспорт. Шевелев, зашел в свой кабинет, там по-прежнему находились Цыганков, конвоиры и, как показалось Шевелеву, трое работников администрации. Шевелев достал из сейфа паспорт и положил перед Цыганковым и вышел из кабинета. Что Цыганков делал дальше со своим паспортом и кому его передавал, Шевелев не помнит, это его не интересовало, вопросов по этому поводу у него не возникало, и он их не задавал. Когда Цыганкова этапировали обратно в ИВС, паспорт был при нем.

«О том, что в моем кабинете производились нотариальные действия, что там находились нотариус и представители коммерческой организации, мне стало известно спустя долгое время, когда в отношении меня проходила доследственная проверка, — немного позже объяснил суду Шевелев. — Сам Цыганков мне по этому поводу никогда ничего не рассказывал, я с ним разговоров про отчуждение акций, имущества или что-то вроде этого никогда не вел. На тот факт, что в момент передачи мной Цыганкову паспорта из сейфа, в кабинете находились нотариус Вернова — блондинка, как и Троицкая, Константин Крюков и Вернигор, я не обратил никакого внимания. Я посчитал их теми сотрудниками администрации, которые зашли на разговор к Цыганкову в первой половине дня. Я не был лично знаком ни с теми, ни с другими и легко мог их перепутать. Мое внимание было рассеяно из-за большого количества незнакомых людей в моем маленьком — около 10 квадратных метров — кабинете».

В течение дня Шевелев несколько раз советовался с Крюковым по поводу формулировок обвинения Цыганкова по ст. 201 УК РФ, которые нужно было вписать в проект постановления о привлечении его в качестве обвиняемого.

Освобождение Цыганкова

Вечером, зайдя в свой кабинет, Шевелев обнаружил там только конвоиров и Цыганкова, и спросил у него, закончился ли разговор с представителями администрации. Цыганков ответил утвердительно. Шевелев спросил, желает ли Цыганков дать показания по делу. Цыганков сказал, что по-прежнему не желает. Шевелев не стал составлять протокол допроса, потому что это было бы не законно, ведь Цыганков о своем дополнительном допросе не ходатайствовал.

«Узнав, что Цыганков вновь отказался давать показания, Крюков, сказал мне, что Цыганкова будем сегодня отпускать, — вспоминает Шевелев, — так как в настоящее время у нас следственным путем не получены все необходимые доказательства и документы для предъявления ему обвинения, что очевидно — при выходе в суд с ходатайством о его аресте, суд его не арестует. Кроме того, Крюков сказал, что это и позиция руководства, показав пальцем вверх. Я понимал, что у нас нет в настоящее время копий документов из уголовного дела №15000078 по факту сокрытия налогов УК „Промуглесбыт-Сервис“, расследованного третьим отделом СУ СКР под руководством Фаили Сулеймановой, нет результатов оперативно-розыскных действий, и согласился с мнением Крюкова».

Шевелев сообщил Цыганкову, что совместно с руководством принял решение о его освобождении. Конвоиры сказали Шевелеву, что «откуда Цыганкова взяли, туда его и отвезут», и чтобы Шевелев освобождал Цыганкова из ИВС самостоятельно. Конвой сопроводил Цыганкова в ИВС.

Шевелев составил документы об освобождении Цыганкова, Крюков их проверил и подписал. Шевелев поехал в ИВС, там отдал дежурному «освободительные документы», вернул все вещи Цыганкову под роспись, к их целостности и сохранности акционер претензий не имел.

Из ИВС Шевелев и Цыганков вышли одновременно. Цыганков был по-прежнему спокоен, ни на что не жаловался, о содержании разговора с сотрудниками обладминистрации ничего не говорил. Шевелев направился к своей машине, Цыганков сказал, что его подвезут знакомые. Шевелев обратил внимание, что Цыганков подошел к черному «Mercedes GL», откуда ему навстречу вышел мужчина, между ними состоялся громкий обмен репликами в дружеском тоне, оба громко смеялись, мужчина похлопывал Цыганкова по плечу. Шевелев подумал, что это какие-то друзья Цыганкова, которые его довезут до Новокузнецка.

«Длительное время по уголовному делу по ст. 201 УК РФ не проводились следственные действия, так как все необходимые документы были изъяты, свидетели допрошены, в том числе в рамках уголовного дела по ст. 145.1 УК РФ, — заканчивает свою историю подсудимый. —  В это время был сделан ряд запросов и назначены бухгалтерские и экономические исследования. Затем уголовное дело было изъято из моего производства. Я его судьбой не интересовался, пока в отношении меня не началась доследственная проверка».

Дела по статьям 201 и 145 УК РФ находились у Шевелева в производстве неделю-две и потом их в один день у него забрали. Гайдин за это время «не нашелся», поэтому его повторно не допросили. По Пожидаеву и Месяцу стало понятно, что к финансовому управлению шахтой они отношения не имели.

Отношения с фигурантами

Шевелев утверждает, что в июле 2016 года и до доследственной проверки и возбуждения против него уголовного дела «не имел представления о существовании» Александра Данильченко, Геннадия Вернигора, Ольги Верновой и Константина Крюкова, знал Алексея Иванова как генерала-пенсионера МВД, но никогда с ним не общался, встречал фамилию Елены Троицкой в служебных документах и слышал фамилию крупного кузбасского бизнесмена Александра Щукина, но «никогда с ними не общался и не знал, как они выглядят, до продлении меры пресечения в Новосибирске».

«С Сергеем Крюковым и Сергеем Калинкиным у меня сложились исключительно рабочие отношения, — утверждает подсудимый. — Никто из них никогда не просил меня совершать противоправные действия. Никогда и никто из моих руководителей не давал мне заведомо незаконных указаний. Если я как следователь считал, что руководитель неправ, я всегда отстаивал свою точку зрения».

Процессуальная самостоятельность и прокурорский надзор

Отвечая на вопрос защитника о процессуальной самостоятельности следователя на практике, Шевелев пояснил, что следователь хотя и процессуально самостоятельное лицо, но осуществлять за ним контроль — обязанность руководства следственного органа, а обязанность следователя — выполнять письменные указания руководителя.

«Нет ни одного следователя в России, за которым не осуществлялся бы процессуальный контроль, — заявил Шевелев. — Даже за следователями 5-го ГСУ СКР, которые расследовали наше дело, осуществлялся процессуальный контроль, об этом в материалах дела имеются справки инспекторов подразделений процессуального контроля. Это все закреплено в должностных инструкциях и статьях 38 и 39 УПК РФ».

В первых трех отделах по расследованию особо важных дел СУ СКР по Кемеровской области многолетняя практика сложилась так, что тщательнейший процессуальный контроль за деятельностью следователя сопровождал три стадии уголовного дела: возбуждение, предъявление обвинения и направление дела прокурору с обвинительным заключением.

Прокуратуру Кемеровской области следователь уведомил в установленные УПК РФ сроки и о возбуждении уголовного дела по ст. 201 УК РФ, и о задержании Цыганкова в порядке ст. 91 УПК РФ. В прокуратуру были представлены не только постановления, но и все материалы по делу. Выставлялись соответствующие статистические карточки, которые подписывали прокурор области или его заместители.

В течение месяца с момента возбуждения дела по ст. 201 УК РФ прокуратура Кемеровской области не реагировала негативно на возбуждение уголовного дела и не признавала незаконным задержание Цыганкова. Прокуратура была солидарна в этих вопросах со следственным управлением. В материалах дела имеются письма заместителя прокурора области в администрацию Кузбасса, о том, что уголовное дело по ст. 201 УК РФ находится на контроле прокуратуры области и она активно участвует в восстановлении прав работников АО «Разрез Инской».

Вещественное доказательство №55 — «Документы, изъятые в служебном кабинете Елены Троицкой 14 ноября 2016 года» содержит письмо зампрокурора Кемеровской области Кондакова от 05 августа 2016-го, написанное спустя почти месяц после возбуждения дела по ст. 201, где говорится: «11 июля 2016 года вторым отделом по расследованию особо важных дел СУ СК России по Кемеровской области возбуждено уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 201 УК РФ, по факту злоупотребления полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции, и акционерами АО „РИ“, повлекшего причинение тяжких последствий для работников указанного общества, иных кредиторов, а также интересов общества и государства. В настоящее время ведется предварительное расследование. Оценка действиям (бездействию) акционеров общества будет дана в рамках расследования. Работа над восстановлением нарушенных прав работников продолжается, ситуация, расследование по указанным уголовным делам находится на контроле прокуратуры области».

«То есть, прокуратура области все это время контролировала расследование уголовного дела по ч. 2 ст. 201 УК РФ и ни о каких замечаниях, а, тем более, о нарушениях требований закона не упоминала», — резюмирует Шевелев.

Телефонные разговоры следователей: никакого отчуждения

Защитник попросил Шевелева прокомментировать его телефонный разговор с руководителем второго отдела Юрием Шремфом, состоявшийся 12 июля 2016 года:

Шремф: Удобно, Артемий Юрьевич?

Шевелев: Ну да.

Шремф: Ну чо там у нас? Как дела?

Шевелев: Ну как бы все в процессе, вроде как всё на мази, всё по плану, но результат пока неокончательный. Там все ходят, бродят, пишут, подписывают, составляют…

Шевелев настаивает, что речь в разговоре идет о деле, возбужденном по ст. 204 УК РФ (коммерческий подкуп), которое они долго обсуждали со Шремфом накануне его отпуска. У следователей было много претензий по качеству материалов дела к сотрудникам УЭБиПК, а материал был важен для УЭБиПК и лично для Алексея Филичкина.

«Моя фраза: "Ну как бы все в процессе, вроде как всё на мази, всё по плану, но результат пока неокончательный", — означает, что дело по ст. 204 УК РФ возбуждено, но прокуратура еще не приняла и не подписала статистические карточки, — объясняет Шевелев, — что могло повлиять на отмену постановления о возбуждении, так как материалы были «слабоваты». «Там все ходят, бродят, пишут, подписывают, составляют», — означает, что оперативные сотрудники составляют и подписывают статистические карточки по статье о коммерческом подкупе и возят их в прокуратуру».

Шевелев исключает, что эти реплики могли относиться к делу «Разреза Инского», поскольку Шремф был в отпуске и, как казалось подсудимому, знать об обстоятельствах расследования нового дела не мог.

«Если бы Шремф хотел спросить про дело по ст. 201 УК РФ, то он бы так и спросил, — утверждает Шевелев. — Он так и поступил, конкретизировал свой вопрос, в продолжении разговора сказав фразу: „Ясно, а чо потом-то? Этого отпускаете?“, то есть, дал понять, что уже в курсе об обстоятельствах уголовного дела по ст. 201 УК РФ. Моя фраза: „Ну, если все положительно, то Калинкин сказал — да“, — означает, что если Цыганков даст показания, которые его оправдывают, то я полагаю, что руководство не будет против того, чтобы Цыганкова отпустить. Это были мои предположения. Затем Шремф задает вопрос: „А кто, когда вердикт скажет?“. Я понял это как, буду ли я выходить в суд с ходатайством об аресте Цыганкова или нет. Я отвечаю: „Ну по результатам“, имея в виду, даст ли Цыганков оправдывающие себя показания и будет ли он сотрудничать со следствием. Затем Шремф задает вопрос: „Сегодня будет известно?“ Я отвечаю: „Ну думаю, да“, — это означает, что мне точно не известно, но при условии, что Цыганков даст оправдывающие себя показания и будет сотрудничать со следствием, либо наоборот, то в отношении него сегодня будет принято какое-то решение».

По просьбе адвоката Шевелев прокомментировал еще один телефонный разговор со следователем Андреем Панфиловым, который состоялся 13 июля 2016 года:

Вопрос Панфилова:«Слушай, ну чо? Закрыли этого?» — означает арестовали ли Цыганкова?

Я отвечаю: «Отпустил».

Панфилов спрашивает: «Ну естественно, как говорится, под строгим?»

Я отвечаю: «Да, им самым». Это означает, что Цыганков отпущен и с него взято обязательство о явке, то есть мера процессуального принуждения, которую он строго обязуется не нарушать, а в противном случае может быть задержан и арестован.

Панфилов не понимает и уточняет: «Указанием, под строгим указанием? Что если день просрочки равняется попытке к бегству?»

Я отвечаю: «Нет, не так вопрос решили», поясняя, что «если вы не можете платить, то мы можем», имею в виду, что задолженность перед работниками «Разреза Инского» погашена из фонда администрации Кемеровской области.

Панфилов вновь уточняет:«А то есть администрация платит, а потом с них взыскивают?»

На что я с неприкрытым сарказмом говорю:«Вы не можете организовать работу, мы организуем работу, поэтому мы будем здесь работать значит», — имея в виду, что вчера представители администрации значительное время провели в моем кабинете, пытаясь организовать работу с Цыганковым, работали вместо следователя, а Цыганков так и не дал показания, то есть не смогли организовать работу вместо следователя.

Я полагаю, что Панфилов меня понял, и он подытожил: «Короче, это головняк на ровном месте, сколько с этими документами разделываться теперь», — имея в виду, что Цыганков показаний не дал и рассчитывать на его помощь не стоит, необходимо работать с документами и доказывать все самостоятельно.

Я сразу же интересуюсь: «А документы у тебя или их увезли?», — имея в виду, что озадачен местом нахождения документов, изъятых с АО «Разрез Инской» и ОУК «Менеджмент», так как необходимо их исследовать.

«Если бы я знал о том, что Цыганков выдает доверенность кому-то, я, естественно, подробно рассказал бы своему непосредственному руководителю Шремфу об этом, либо Панфилову, с которым у меня были хорошие рабочие отношения, и он является членом следственной группы, — говорит Шевелев. — Но я об этом узнал только в период проведения доследственной проверки в отношении меня. Кроме того, нет ни единого упоминания в материалах уголовного дела №66640, что мне что-то известно об отчуждении акций, либо проведении нотариальных действий с участием Цыганкова».

Противоречия в показаниях — следствие алкогольного опьянения

Шевелев пожелал устранить ряд противоречий в показаниях, данных им во время предварительного следствия, начиная с 14 ноября 2016 года.

В показаниях фигурирует утреннее совещание 11 июля 2016 года в кабинете Калинкина, где Калинкин присутствовал, подводил итоги вместе с Муллиным, давал указания и настаивал на возбуждении дела по ст. 201 УК РФ. Шевелев объяснил суду, что между собой они с Крюковым «называли кабинет Муллина кабинетом Калинкина», потому что Калинкин занимал этот кабинет раньше, когда был в должности Муллина. Следователь спрашивал Шевелева, могло ли совещание в кабинете Калинкина проходить без Калинкина, тогда Шевелев автоматически включил Калинкина в число участников совещания. На самом же деле, совещание проводил Муллин в своем кабинете, а Калинкина там вовсе не было, соответственно, никаких итогов Калинкин подводить не мог, никаких указаний не давал и ни на каком возбуждении не настаивал.

Ранее Шевелев говорил, что всю новую информацию по делу «Разреза Инского» он сообщал Крюкову, а тот доводил ее до Калинкина. Подсудимый подтвердил, что Крюкову он действительно все докладывал, потому что Крюков был обязан осуществлять за Шевелевым процессуальный контроль. Но что и кому докладывал Крюков, Шевелев точно не знает и может только предполагать. Крюков мог докладывать, а мог и не докладывать информацию от Шевелева по цепочке и Калинкину, и другим руководителям СУ СКР: Миллер, Ткачу, Муллину, Чериникову, Кустову.

Шевелев в прежних показаниях отмечал, что «Калинкин торопил Крюкова с решением вопроса о возбуждении уголовного дела по ч. 2 ст. 201 УК РФ». В суде он обратил внимание, что в ходе обсуждения возбуждения уголовного дела только однажды упомянул фамилию Калинкина в связке с требованиями Путина и Бастрыкина, и Шевелев точно не знает, давал ли Калинкин указания Крюкову скорее возбудить уголовное дело или не давал, а спешка была продиктована особым контролем СК и прокуратуры за делами о невыплатах зарплаты.

«Я понимал, что руководству нужна более тяжкая статья, то есть статья, по которой возможно было бы задержать подозреваемых лиц в порядке ст. 91, 92 УПК РФ, — продолжил цитировать свои показания Шевелев и тут же опроверг, — нужно ли это было Калинкину, обсуждал ли он это с Крюковым, мне было не известно ни при допросе 14 ноября 2016 года, и не известно сейчас, потому что очевидцем такого рода событий я не являлся, и мне об этом никто не рассказывал. Говоря о руководстве, я имел в виду достаточно широкий круг людей, в том числе Бастрыкина с его замами, руководство страны, Миллер, Ткача, Чериникова, Кустова и особенно Муллина, который, ссылаясь на Бастрыкина, говорил, что нужно работать с собственниками, вплоть до их задержания».

Шевелев по пунктам опроверг все моменты своих прежних показаний, связанных с докладами Крюкова Калинкину, заявив, что это были только его предположения, а доподлинно о том, как строилось общение Крюкова с Калинкиным по делу «Разреза Инского», он знать не мог. «Ранее я так же давал показания, что по голосу Крюкова я понимал, что его в свою очередь постоянно спрашивал об этом Калинкин, — говорит подсудимый. — Считаю, что такого рода заявление является абсурдным и некорректным и не может соответствовать действительности, так как я не умею по интонации или тембру голоса определять предшествующие разговору события».

Все свои реплики о том, что «Калинкин просил Крюкова», «Крюков выполнял волю Калинкина» и подобные Шевелев считает «некорректными и голословными заявлениями».

Неточности и неполноту в ранее данных показаниях Шевелев объяснил тем, что задержание, обыск и допрос 14 ноября 2016 года застали его в Сочи, где он проводил отпуск, и всю ночь накануне допроса с друзьями смешивал и употреблял различные алкогольные напитки до состояния, когда друзья не могли покинуть его номер, что подтверждается видеозаписью, приложенной к протоколу обыска.

«Предвосхищая вопрос гособвинителя о том, как я себя чувствовал в момент допроса, отвечу, что хорошо, так как для этого и употребляется алкоголь, — пошутил подсудимый, — только в середине и к концу допроса стал испытывать абстинентный синдром. Благодарен сотрудникам ФСБ, которые меня этапировали из Сочи в Новосибирск, и после допроса помогли мне снять абстинентный синдром слабоалкогольным напитком».

Шевелев попросил суд считать его показания данные в процессе «наиболее полными и правдивыми», потому что только после ознакомления с делом и выслушав показания свидетелей, он смог восстановить в памяти истинную картину произошедших событий.

После объяснений подсудимого обвинение полностью огласило его допрос от 14 ноября 2016 года, где Шевелев действительно говорил, что Калинкин присутствовал на совещании у Муллина 11 июля и настаивал на возбуждении уголовного дела по ст. 201 УК РФ, что с возбуждением дела по ст. 201 УК РФ его торопил Крюков, которого торопил Калинкин, что при разговоре тет-а-тет с Калинкиным тот настаивал на задержании Цыганкова, и Шевелев, продвижение по службе которого зависело от Калинкина, ему не возражал. Также в ноябре 2016 года Шевелев показывал, что 12 июля Данильченко, Иванов и Троицкая вошли в кабинет к Цыганкову при нем, и что Крюков говорил ему вечером, «передразнивая Калинкина», что Цыганкова придется отпустить. Шевелев на допросе сказал следователю, что Калинкин и руководство СК РФ «использовали его втемную». В остальном показания совпали.

Свою подпись под более ранними показаниями и их подлинность Шевелев подтвердил, но повторил, что давал их в состоянии алкогольного опьянения.

В следующем оглашенном прокурором допросе от 15 ноября 2016 года Шевелев обозревал собственноручно подготовленные документы и повторял следователю, что с Цыганковым действовал по устным указаниям Крюкова и Калинкина, которые «использовали его втемную», что Калинкин и Крюков убедили его, что Цыганков является субъектом преступления. Свою вину 15 ноября 2016 года Шевелев полностью не признавал и утверждал, что ни о каком преступлении в отношении Цыганкова ему известно не было.

Шевелев, поясняя противоречия, повторил, что его показания 17 ноября 2020 года «более полные и точные», чем 14 и 15 ноября 2016 года, и обратил внимание суда, что его показания 2016 года противоречат показаниям других свидетелей. Все, что касается указаний и роли Сергея Калинкина, Шевелев многократно опроверг: кроме описанной встречи, все остальные отсылки к Калинкину и его отношениям с Крюковым были только его предположениями.

«Я добросовестно заблуждался, — говорит подсудимый. — Сейчас, после изучения материалов дела, я могу утверждать, кто как расселся, но тогда я не мог подробно давать такие показания».

Невыплата зарплат — одно из последствий управления Цыганковым

В своей части допроса гособвинитель высказала сомнения в том, что Шевелев успел между регистрацией заявления Кутенева и возбуждением уголовного дела по ст. 201 УК РФ провести надлежащую доследственную проверку. Иначе, по ее мнению, он должен был установить, что выплата зарплат не входила в обязанности акционера.

Шевелев настаивает на том, что все документы были у него на руках, материалы дела по ст. 145.1 УК РФ он изучил накануне и много времени доследственная проверка не требовала. И дело он возбуждал не в отношении Цыганкова, а по факту совершения преступления, имея четырех заподозренных лиц: Цыганкова, Гайдина, Месяца и Пожидаева

Прокурор поинтересовалась, почему в таком случае не был взят под стражу Гайдин. Шевелев напомнил, что сразу после допроса следователем Панфиловым днем 11 июля Гайдин скрылся, не брал трубку и не появлялся дома, так докладывали Шевелеву оперативники, которым он дал задание установить местонахождение гендиректора ОУК «Менеджмент».

Провести допрос Цыганкова в Новокузнецке было невозможно, потому что на утреннем совещании Муллин распорядился, чтобы Шевелев, во-первых, лично допросил Цыганкова, а, во-вторых, все время находился в здании СУ СКР и координировал оттуда работу следственной группы.

Председательствующий Александр Вялов уточнил: «Какие управленческие функции, по-вашему мнению, Цыганков выполнял на „Разрезе Инском“? Я не улавливаю этот момент».

Шевелев: В силу ФЗ «Об акционерных обществах» он утверждал бухгалтерскую отчетность.

Судья: Но это, наверно, права и обязанности акционера, которые у него есть?

Шевелев: Но это непосредственно влияет на деятельность общества.

Судья: Не-не-не, давайте не будем путать и подменять понятия. «Используя свое положение» — кто он на «Разрезе Инском»?

Шевелев: Мажоритарный акционер и фактический руководитель общества.

Судья: Чем установлено, что он руководитель общества?

Шевелев: Тем, что он руководил обществом через управляющую компанию «Промуглесбыт». Все допрошенные нами свидетели, так или иначе относящиеся к делу, поясняют, что всю деятельность на «Разрезе Инском» осуществляет управляющая компания…

Судья (перебивает): У нас какие-то свидетели вообще видели Цыганкова один раз в жизни на этом злосчастном собрании акционеров. И все, кто к нам приходил, рабочие, начальники смен поясняли, что был какой-то Юшваев в Москве, а про Цыганкова они узнали только из новостей.

Шевелев: Уважаемый суд, позвольте не согласиться, достаточно много лиц указывали на Цыганкова…

Судья: Да, какая-то часть была, но они указывают на него не как на какого-то руководителя, который неформально, по серым схемам управлял. Они знают, что он акционер, но они его на предприятии не видели, они его в лицо не знают. Каким образом вы установили его функции?

Шевелев: Ну, например, есть такой член совета директоров «Разреза Инского» Румянцев, были его показания, где он встречался или искал встречи с Цыганковым по поводу инвестирования «Разреза Инского»

Судья: Ну, понятно: акционеры изыскивали средства. При чем тут инвестиции, которые они хотели дополнительно привлечь? И как распорядители теми финансами, которые есть на предприятии.

Шевелев: Я же объясняю, длительное время функцию полного управления «Разрезом Инским» выполняла управляющая компания «Промуглесбыт-Сервис», которую утвердил «Промуглесбыт», руководителем которого являлся Цыганков. Это был долгий период до конца 2015 года, когда туда зашел «Менеджмент».

Судья: Но это же период совсем другой? Когда начались невыплаты заработной платы?

Шевелев: По невыплате заработной платы, да, я согласен. Но эти все проблемы…

Судья: Проблемы-то из-за чего начались на шахте? Когда вам материалы на доследственную проверку принесли? Из-за чего?

Шевелев: Проблемы по невыплате заработной платы начались из-за геологического…

Судья (подхватывает):…геологического. То бишь, я правильно понимаю, что нет добычи — нет угля, а все проблемы начались с того, что геологи где-то ошиблись?

Шевелев: Нет, нет, позвольте тоже здесь возразить…

Судья: Сейчас вопрос-то не в этом. Были какие-то данные, что Цыганков как акционер принимал решение, что нужно проходить геологическое нарушение именно его комбайном? Есть такие показания, что он принял это решение?

Шевелев: Да, да. совершенно верно. Не исключаю, что есть такие показания. Но точно, что мне демонстрировали документы из уголовного дела, откуда следовало, что заведомо провальное решение о прохождении нарушения было принято умышленно, чтобы не доставать комбайн на поверхность. Комбайн принадлежал ООО «Балтика», Цыганков им управлял. Комбайн Цыганкова…

Судья: Меня интересует, как вы субъекта установили, не более того. Цыганков какое в этом участие принял? Он приехал на шахту и сказал, что они будут по породе комбайном полтора года идти?

Шевелев: Так он ранее руководил всеми финансами…

Судья: При чем тут ранее? Мы говорим о конце 2015 — 2016 годах, когда начались на шахте проблемы с невыплатой заработной платы.

Шевелев: А мы о какой статье говорим? О ст. 201 УК РФ или ст. 145 УК РФ? Статья 145 УК РФ — невыплата заработной платы — это только одно из неблагоприятных последствий, которые наступили для общества и государства, в результате того, как задолго до 2016 года руководила «Разрезом Инским» иная управляющая компания, не ОУК «Менеджмент», а УК «Промуглесбыт» при УК «Промуглесбыт-Сервис». Статья 201 УК РФ первична по отношению к статье 145 УК РФ. Именно при руководстве Цыганкова был придуман такой порядок взаиморасчетов, что все денежные средства, минуя «Разрез Инской», поступали в управляющие компании, которые распоряжались ими по своему усмотрению. «Разрез Инской» и загнал себя в многомиллиардные долги благодаря действиям управляющих компаний.

По словам Шевелева, очевидцы указывали, что Цыганков задолго до того, как де-юре стал мажоритарным акционером, фактически руководил «Разрезом Инским». На момент оформления постановления о возбуждении уголовного дела Шевелев этими показаниями располагал, но они не были подтверждены иными доказательствами, полученными позже в ходе оперативно-розыскных действий. Крюков говорил Шевелеву, что оснований для выхода в суд с ходатайством об избрании меры пресечения пока не достаточно, но Шевелев все-таки решил задержать Цыганкова, поскольку 11 июля 2016 обстоятельства невыплаты зарплат были подтверждены в полном объеме. Установить все обстоятельства было решено в ходе следствия.

Подсудимый пояснил, что задержание и выход в суд — это две разные нормы уголовно- процессуального кодекса: «Имеющихся доказательств было достаточно для возбуждения и задержания, а для выхода в суд и ареста — нет, — настаивает Шевелев. — Документы, которые я видел у оперативников, и планировал получить в кратчайшие сроки, учитывая резонанс дела, но получить их мне не удалось, и 12 июля я посчитал, что оснований недостаточно».

Отсылку Шевелева к тому, что прежний акционер «Разреза Инского» Илья Гаврилов ранее 2016 года привлекался в связи с делами шахты к уголовной ответственности, судья не принял, поскольку она относится к другому уголовному делу и другому временному отрезку.

На вопрос судьи, какая норма права делает Цыганкова причастным к управлению «Разрезом Инским», Шевелев снова повторил, что Цыганков, владея 51% акций шахты, согласно ФЗ «Об акционерных обществах», «назначал высший орган управления обществом — совет директоров» и «утверждал всю бухгалтерскую отчетность». Судью Вялова ответ Шевелева не убедил.

 

Ранее опубликованные разговоры фигурантов "дела замов Тулеева" и другие публикации на эту тему:

Дело замов Тулеева: 100 миллионов за встречу с губернатором

"Все вопросы решаются в Москве"

"Сотку-то он нам еще же должен, или это уже забываем?"

"Нам дали команду — мы выполняем"

Как поссорился Аман Гумирович с Александром Филипповичем

Что "зашторило светлый образ" предпринимателя Щукина....

Шахтеры научились отличать собрание от забастовки

Тулеев - заместителю: "Меня зацепить у них же не получится?"

Судья отказался приобщить 100 лопат к делу замов Тулеева

Куда пропал вещдок?

Приобщенные разговоры и неприобщенные акты в деле замов Тулеева

К делу не пришьёшь

"То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость"

Как Аман Тулеев формулировал и контролировал свои поручения.

"Разрез Инской" портил показатель для Путина