Трагедия "Распадской" продолжает волновать людей

Наверное, многие думают, а как бы они поступили на месте шахтеров, на месте собственников или правительства. Невольно возникают вопросы, появляются советы и предложения. И это хорошо, а вдруг сообща одолеем беду.

Вот и мои коллеги-геологи одними из первых высказали свои версии причин взрывов. По их мнению, в процесс добычи угля вмешались природные факторы, которые спровоцировали взрыв, и в данной трагедии люди не виноваты. Но здесь речь идет о добыче полезных ископаемых, а это – вмешательство извне, которое требует полного согласия с Природой. Какими бы неблагоприятными ни были горно-геологические условия, сами по себе они не навредят, пока мы не расковыряем недра земли. Вот в этом и нужно искать причину трагедии.

Горно-геологические условия довольно подробно выясняются на стадии детальной разведки и их достаточно для начала безопасной добычи. Но при работе могут проявиться непредвиденные обстоятельства. Вот тут действительно винить некого, на то и случай. Но зато приобретаем "опыт – сын ошибок трудных", на чем и строятся дополнения к Правилам безопасности. Если они выполняются, подобное не должно больше повториться, а если повторяется, то это уже наказуемая халатность.

А все ли взрывы на шахтах Кузбасса происходили по одинаковому сценарию? Имеющаяся информация не дает однозначного ответа. Обычно причиной взрыва называется выброс метана. Ветераны "Абашевской" рассказывали, что бывали случаи, когда метан прямо шипел по трещинам, и тогда они срочно посыпали стенки забоя инертным веществом, и взрыва не происходило. А почему метан не взрывается в местах естественного залегания, где он не раз мог достичь критического содержания? Возможно, там он зажат давлением со всех сторон. А, освободившись при проходке, "вскипает" от резкого падения давления. Любому взрывчатому веществу для взрыва нужен детонатор, взрыватель, запал или еще какой-то импульс. Совершенно ясно, что не один чистый метан и голые проценты его содержания сами по себе вызывают взрыв, как и не единственный фактор провоцирует его.

Кроме технических средств, возможно, угольная пыль дает импульс. Частицы пыли легко электризуются и образуют небольшие облака, между которыми идет взаимодействие – образуются небольшие подземные "молнии" наподобие небесных. Чем меньше размер частиц, тем выше электроемкость облаков, и разряда между ними будет достаточно, чтобы послужить запалом. В этом случае процентное содержание газов не имеет значения – все мгновенно воспламенится, и на месте не останется ни вещественных доказательств, ни очевидцев. Однако полностью удалить угольную пыль вентиляцией практически не удается. Благодаря зарядам она легко прилипает к стенкам и предметам, как синтетическая одежда к телу человека. Иногда и между людьми пробегают разряды – вот еще один возможный источник.

Для нейтрализации пыли необходимо применять фильтры, ловушки, липучки, антистатики. В "Аргументах недели" в ноябре прошлого года сообщалось, что ученые РАН уже "подобрали эффективные вещества, которые могут тормозить физико-химические реакции развития взрыва в метановоздушной смеси", и что "такие технологии в силах полностью исключить аварии на угольных шахтах". Но они испытаны пока в "Росатоме", а не на угольных предприятиях.

Для повышения безопасности можно добавить запись переговоров в лаве (что уже делается) и постоянное видеонаблюдение. А приборы поместить в бронированные футляры, как "черные ящики" в авиации, чтобы они работали и во время взрыва.

Но нужно знать, какие именно параметры или действия стопроцентно "взрывоопасны". Для чего, возможно, провести испытания в безопасной выработке – на своего рода полигоне. Туда подавать метан с разной скоростью до взрывоопасного содержания, потом манекены в нужный момент то врубят комбайн, вызывая искру, то уронят стойку крепи или часть кровли на кабель под напряжением, то поднимут угольную пыль до потолка. Здесь же – испытать вещества, разработанные РАН. И все это снимать и записывать до серии взрывов, а затем сделать анализ и выводы.

Поддерживаю мнение, что масштабная дегазация всего шахтного поля или района не обеспечит безопасность. Газ нужно добывать там, где конкретно будут вестись работы. Производить дегазацию в полном объеме при нарезке участка по всему периметру, при подготовке лавы и при добыче непосредственно в забое шпурами по 3-5 метров с "продувкой" водой под давлением.

Не будем забывать, что очень четко заметен один фактор, который присутствует при всех взрывах – деятельность человека! Разве были взрывы метана в пустых выработках или там, где работы временно не велись? Нет ни одного сообщения. Самая совершенная технология и автоматика без человеческого догляда не спасет. Но когда очень долго все хорошо, а еще говорят "давай-давай", то догляд и глазомер притупляются. Наверное, еще и подходящих людей надо принимать на эту работу.

Чтобы снизить влияние этого фактора, правительство предложило уменьшить долю сдельной работы. Возможно, это сыграет свою роль, но лучше соблюдать наиболее разумную мощность шахты, участка, лавы. Известны печальные случаи увеличения добычи в лаве за счет увеличения ее длины. Очень часто гигантские сооружения есть прихоть, а не реальная необходимость.

Говорят, что гидродобыча практически безопасна. Но она почему-то не очень нравится добытчикам. Значит, нужно создать комбайн-гибрид с использованием лучших качеств того и другого способа.

В погоне за прибылью мы очень агрессивно внедряемся в Природу. Подсчитал ли кто-нибудь, сколько миллиардов тонн сырья и природных материалов уже вывезено или будет вывезено из Кузбасса и как это повлияет на энергетический баланс блоков земной коры в нашем регионе?

На шахте нет хозяина. Собственник и хозяин – это не одно и то же. Вместо хозяина работают деньги, а деньги не говорят. Может быть, поэтому нам трудно понять, почему на "Распадской" так и не найдены все горняки. Может, пригласить спасателей из Чили? Затопление шахты – это самый худший вариант. Так поступали наши и немцы в войну, когда отступали, чтобы не досталось противнику. И разве можно потом начинать добычу, если ниже или выше лежат души погибших горняков?

Предложений и советов много, и их количество не уменьшается. Может быть, чтобы была польза, создать небольшую, но активную группу горняков, геологов, физиков и химиков, которая все их учтет, распределит по темам и разделам, проанализирует и даст рекомендации? Такая группа должна быть при НИИ безопасности труда.

Федор Кирилловский, ветеран-геологоразведчик.