Подвижники и передвижники

Слышались уже заявления, что шедевров первого ряда на нынешней выставке Третьяковки в Кемеровском музее изобразительных искусств нет. Это не так.

Примерно треть полотен из тридцати принадлежит к постоянной ее экспозиции. "Золотая осень" и "На Волге" Левитана — вещи абсолютно хрестоматийные. Среди портретов есть также очень известные — например, портреты художника Кардовского и Татьяны Рачинской кисти Репина, портреты доктора Боткина и актера Ленского кисти Крамского.

Айвазовский, нынешний фаворит западных салонов, представлен единственным полотном — "Конец бури на море": картина вполне представительная, хотя и не самая интересная на выставке. Другой любимец новых русских коллекционеров, Шишкин, представлен скромным, но характерным пейзажиком. Суриков — одним безусловным шедевром ("Портрет О.Суриковой в детстве"), а также этюдами к "Боярыне Морозовой" и "Взятию Сибири Ермаком", имеющими, безусловно, и самостоятельный интерес.

Маленький этюд Саврасова "Скоро весна" изображает, как обычно, смесь двух стихий, земли и воды. Но главное у Саврасова третья стихия — замечательно переданный весенний воздух; здесь он совершенно тот же, что и на знаменитом полотне "Грачи прилетели". Зато пейзаж Поленова "Мертвое море" — фотореализм не то гиперреализм, ничего общего с хрестоматийным "Московским двориком".

Известного кузбасского живописца Николая Шемарова мы застали у пейзажа Дубовского "Зима". Ничего удивительного: шемаровские знаменитые "Стожки" исполнены совершенно в той же традиции и почти в той же манере.

Полотно Коровина "У открытого окна" чистотою колорита и ритмическим темпераментом выгодно выделяется на фоне заскорузлых передвижников. Впрочем, соседи у этого полотна другие: рядом очень выразительная "Комната в имении Брасово" С.Ю.Жуковского, с усадебным интерьером и анфиладой, ведущей в абсолютно райский сад. Дата: "1916". Аркадия за миг до Армагеддона.

"Золотая осень" Левитана по технике кажется почти дилетантской: примитивно раскрашенные пятна. Кабы не удивительный цвет, вроде бы и неброский, но совершенно пронзительный. Писана она в 1896-м, незадолго до смерти художника: "нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту". Рядом не менее известный левитановский пейзаж "На Волге", в нарочито эффектной технике, но почти монохромный. "О Волга, колыбель моя, любил ли кто тебя как я".

Жанровой живописи тут наберется на отдельную экспозицию. "Больная" Перова: "Как много ты в немного дней прожить, прочувствовать успела". Его же "Голубятник": "Играйте же, дети! Растите на воле! На то вам и красное детство дано". Маковский — "Шитье приданого", и Журавлев — "Перед венцом": нескончаемые вариации на тему неравного брака. "Но недостанет силы в вас ему изречь простой отказ". Еще Маковский, "В приемной у доктора": "Здесь были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря".

Матвеев, "Сумерки": старик и старушка у печки-голландки. "Пенсионеры обсуждают монетизацию льгот". Кузнецов, "Объезд владения": приказчик на краю поля грозит кнутом крестьянину. "Вот приедет барин, барин нас рассудит". Прянишников, "Конец охоты": "Кто же охоты собачьей не любит, тот в себе душу заспит и погубит".

Мода на жанр уже не раз возвращалась. Набоков на первых страницах романа "Дар" описывает полотно "Трое мужчин, ловящих канарейку" — разумеется, вымышленное, но вполне во вкусе эпохи. У многих свежи в памяти времена Лактионова ("Письмо с фронта") и Решетникова ("Опять двойка"). Добрая половина соц-арта — не что иное, как замаскированный жанр, а инсталляции Ильи Кабакова и многих других — это скорее тоска по жанру. Так что мода непременно вернется еще раз, может статься — при нашей жизни. Недаром же нынче даже актуальное искусство озабочено прежде всего напряженной социальностью.

Главная хранительница Третьяковки Екатерина Селезнева на пресс-конференции подчеркнула, что в будущем году национальная галерея отпразднует 150-летний юбилей, но за праздничными хлопотами Третьяковка не забывает главную свою миссию — в некотором роде новое передвижничество. Директор КОМИИ Лариса Мызина со своей стороны надеется, что русская живопись окажется доходчивей и понятней для кузбасского зрителя, нежели голландцы из Эрмитажа. Непременно окажется. Ведь "Арест пропагандиста" Ильи Репина отлично рифмуется и с юбилеем первой русской революции, который мы на днях отметили, и с поисками организаторов нынешних митингов пенсионеров, прокатившихся по всей стране.

Юрий ЮДИН

"Край"