Слишком нормативный русский

В Высшей школе экономики оценили сложность российских законов

В НИУ ВШЭ рассчитали специальный индекс для оценки сложности прочтения российских законов.

По мнению специалистов, российское законодательство усложняется год от года, и гражданам без специального образования все сложнее в нем разобраться. При этом Конституция России до сих пор оставалась одним из самых легких для прочтения текстов в корпусе российского законодательства. После внесения поправок и она может немного усложниться.

Институт государственного и муниципального управления Высшей школы экономики провел исследование, чтобы оценить сложность языка, которым написаны российские законы. Авторы пришли к выводу, что язык этот с каждым годом усложняется, один из его основных недостатков — пассивность: в нем слишком мало используются глаголы.

Язык российского законодателя в среднем вдесятеро сложнее литературного русского.

При этом тексты становятся все многословнее: по сравнению с 1991 годом среднестатистический закон стал в 2,5 раза длиннее, средняя статья в нем — втрое длиннее. Ученые НИУ ВШЭ также критикуют законодательный язык за отказ от введения емких сокращений для громоздких понятий, часто состоящих из восьми слов. В законах почти никогда не используются таблицы, и даже математические формулы описываются словами.

• доля глаголов от общего числа слов;
• отношение количества слов, зависимых от существительного, к количеству существительных;
• количество слов между двумя зависимыми словами;
• количество слов в одном абзаце;
• количество причастных оборотов на одно предложение;
• количество слов в одном предложении;
• количество предикативных ядер (подлежащее плюс сказуемое) в одном предложении.

По этим параметрам в НИУ ВШЭ сравнили российские законы с рядом произведений художественной литературы — "Анной Карениной" Льва Толстого, "Географ глобус пропил" Алексея Иванова, "Текстом" Дмитрия Глуховского и "Авиатором" Евгения Водолазкина, а также с "Критикой чистого разума" Иммануила Канта. Значимость каждого параметра для интегрального индекса оценивалась путем эксперимента с участием профессиональных юристов и студентов магистратуры ВШЭ.

Самым значимым параметром оказалась доля глаголов от общего количества слов в тексте.

В художественной литературе показатели выше: так, в "Тексте" он составляет 19%. Второй по значимости параметр — отношение количества зависимых слов к общему количеству существительных: чем их больше, тем текст сложней для восприятия. В российских законах это отношение составляет 3,69: это заметный рост по сравнению с 1991 годом (2,9). В "Анне Карениной", для сравнения, лишь 1,2 зависимых слова на каждое существительное. Расстояние между зависимыми словами также влияет на восприятие текста: чем больше слов между ними, тем трудней читать. В российских законах зависимые слова в среднем разделяют 2,49 слова, а в "Авиаторе" Евгения Водолазкина — 1,96.

В одном абзаце российского закона в среднем 30,4 слова, это почти на треть больше, чем в 1991 году (21,3 слова). По этому параметру Лев Толстой (37 слов) и Дмитрий Глуховский (32,3 слова) все-таки обошли современных российских законотворцев. Количество причастных оборотов на одно предложение в законах составляет в среднем 0,48, это существенно больше значения 1991 года (0,3) и на порядок больше, чем в романе Алексея Иванова "Географ глобус пропил" (0,02). На 2019 год в одном предложении российского закона в среднем 20,7 слова — на 2,7 слова больше, чем в 1991 году. По этому параметру Лев Толстой снова впереди: в "Анне Карениной" в среднем 13,63 слова в одном предложении. Количество предикативных ядер на одно предложение в законе составляет 1,2.

Интегральный индекс сложности текста законов неуклонно растет с 1991 года: тогда он составлял 30,8, сейчас — 40.

Для сравнения, интегральный индекс для "Критики чистого разума" составляет 48. Самые сложные российские законы имеют индекс 65. Такую оценку получили законы "Об особенностях правового регулирования отношений, связанных с предоставлением мер социальной защиты (поддержки), а также выплат по обязательному социальному страхованию отдельным категориям граждан, проживающих на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя" и "О применении положений Федерального закона "Об исполнительном производстве" на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя".

По расчетам авторов исследования, в каждый закон с момента принятия примерно 20 раз вносились изменения, и каждое из них увеличивало индекс сложности на 0,1 пункта. Рекордсменом по усложнению законов стал VI созыв Госдумы (декабрь 2011 — сентябрь 2016): за время его работы ИСЗ повысился на 2 пункта. До этого рекорд удерживал V созыв, повысивший его на 1,6. Напомним, шестой созыв Госдумы впервые работал пять лет вместо четырех. "В большинстве случаев (48%) последняя редакция (закона.— “Ъ”) была более сложной по сравнению с исходной",— говорится в исследовании. В 40% случаев текст практически не изменился, в 12% — упростился.

Конституция РФ, находящаяся сейчас в процессе редактирования, к сложным законам не относится: ее индекс сложности составляет 24 пункта. Но после принятия поправок Основной закон читать станет сложнее: доля глаголов в нем станет меньше (6,66% вместо 7,35%), среднее количество слов в абзаце вырастет с 19,07 до 24,56. Самый длинный абзац в новой версии Конституции составит 153 слова против нынешних 93. Индекс сложности вырастет до 26,2. "Основной закон остается одним из наиболее легких и понятных текстов, если сравнивать с другими действующими законами,— говорит старший научный сотрудник Института государственного и муниципального управления Александр Кнутов.— В новой редакции текст незначительно усложнился, но, несмотря на это, он в полтора раза легче для восприятия, чем федеральное законодательство".

Политолог, специалист по проблемам законотворчества Екатерина Шульман говорит, что проблема российских законов не столько в сложности, сколько в "невнятности", которая создает "пространство произвола" для правоприменителя.

"В идеале закон должен быть прост, как табличка на столбе: "Не влезай — убьет",— считает эксперт.— В нашем же случае применение законов зависит от воли судей, полицейских, налоговых инспекторов и других низовых исполнителей".

Исполнители же цепляются за такие "слова-паразиты" российского законодательства, как "безопасность", отмечает госпожа Шульман: "Такие слова могут означать все что угодно и произвольно применяться к любой ситуации".

Проверкой синтаксиса, по ее мнению, проблему не решить: "Бороться с невнятностью законов можно только политической конкуренцией, чтобы каждый хотел написать закон лучше, чем у соседа, и привлекал для этой цели качественную экспертизу. А если некому возразить, то нечего и стараться".