Люди строили завод, завод строил новых людей

В Новокузнецке переиздана раритетная книга о Кузнецкстрое и людях Кузнецка.

В один из дней начала января нынешнего года, заглянув в краеведческий музей для разговора с нашим замечательным краеведом и историком Петром Петровичем Лизогубом о цикле телепередач “Кузница Победы” в рамках программы “Диалоги о войне”, заметил на его столе тоненькую книжонку на серой газетной бумаге с незамысловатым названием - “Кузнецкстрой в воспоминаниях”. Пока говорили, я её пролистал, подивился большому количеству авторов и их представительному составу. Всего лишь на 160 страницах сорок одно имя - от Франкфурта и Бардина до человека- экскаватора Филиппова, и попросил почитать.

Книжку мне дали, но предупредили, что в музее другой такой нет, что эта книжка вышла в Новосибирске в 1934 году семитысячным тиражом, позже была изъята (видимо потому, что среди её авторов оказались репрессированные впоследствии люди) и больше не переиздавалась.

После прочтения книги, в состоянии потрясения и переполненности от нового знания о подвиге моих земляков - первостроителей завода, я позвонил в совет ветеранов КМК, сначала Юрию Владимировичу Большакову и Борису Родионовичу Махалову с вопросом - известна ли им эта книга, читали ли они её? Оба ответили отрицательно. Я передал им книгу для прочтения и предложил подумать о том, чтобы переиздать ее достойным тиражом к 90-летию Кузнецкстроя, которое будет в 2019 году. В конце апреля Борис Родионович Махалов вручил нам - городскому совету ветеранов - несколько десятков экземпляров этой замечательной книги и отдельно - отреставрированный музейный экземпляр.

Искушенный знаток истории первенца советской металлургии советской Сибири может пожать плечами - ведь о четырежды орденоносном заводе написаны многие тома гораздо большего формата. Но ценность именно этой, самой первой, книги, состоит в том, что в этот сборник отобраны из более 200 стенографированных бесед только сорок одна. Составитель этого первого сборника Лидия Тоом в предисловии пишет: “…редакция считает, что многие из воспоминаний имеют непосредственный литературный интерес и вполне могут быть изданы самостоятельно”.

Вот два отрывка из этой книги:

“Отчества я не имею, потому что я незаконнорожденный - “сураз”, как говорят у нас на Урале. С восьми лет остался сиротой, голышем и пошел по “добрым людям”, воспитывался на побоях, на ругани, на пощечинах. Батрачил до самой германской войны. Тут слухи стали носиться, что несдобровать мне, быть рекрутом, а вот если туда попаду, где, как поется в песне: “Вот летит шестидюймовый, только воздух шевелит”, - это плохо. Надо как-то отлягаться. И отлягался. Пошел скитаться по уральским заводам, шахтам и рудникам. В 1918-м вместе с другими рабочими надел на левую руку красную повязку и пошел в ряды Красной гвардии. Дрался с каппелевцами, дрался с Дутовым, два раза был ранен. Дрался с Колчаком, был контужен. Был за Байкалом, воевал с бандами атамана Семёнова. Могу сказать, что с винтовкой в руках прошел всю Сибирь, весь Дальний Восток. В 1922 году когда мы покончили со всеми интервентами и хищниками, я вернулся обратно на Урал и поступил на Надеждинский завод. В 1930 году развернулось строительство двух гигантов Урало - Кузбасса, всюду стали известны имена Кузнецкстроя и Магнитостроя. Я в Надеждинске строил домны, но меня уж очень заинтересовало, как строится завод по последнему слову техники. В чем тут дело? У нас канаты, а тут, слышу, скипы. У нас 80 человек на колошнике и чуть ли не каждый день человек сгорает, а там, говорят, совсем не будет народу на колошниках.

Собрал семью, еду в Магнитку. Доехал до станции Полетаево, говорят - вертай обратно, не принимают там с семьёй. Вернулся, опять работаю на Урале. Но тяга к новым заводам не даёт покоя. Эх, была не была, кривая вывезет, - еду на Кузнецкстрой! Собираю снова семью и еду в Кузнецк! Вербованных, командированных встречают агенты, а на меня, на “самотёк”, и внимания никто не обращает. Высадил семью на вокзале, сам пошел работу искать. Направили на испытание огнеупорщиком на первую домну. Сам устроился, а семья ночует на станции под штабелем шпал. Придешь, бывало, на смену, надо тютелька в тютельку подогнать заграничный кирпич, а в голове семья под шпалами. Вот и поработай. 8 часов тесал, укладывал кирпичи, а после дотемна ходил по конторам, пороги обивал насчет квартиры. Нет квартир, говорят, а потом, мы тебя ещё не знаем. Может быть, получишь аванс и смоешься. Делать нечего, пришлось с себя пальто снять, а с жены - боты, как предмет роскоши, загнать и купить землянку за 120 рублей. Конечно, я был уверен, что это временно. Так оно и получилось: теперь-то до меня и рукой не достать: в каменном доме на втором этаже проживаю. На домне я попал в бригаду Бурцева. Нормы были разные, но мы их всегда перевыполняли, потому что соревнование было развернуто вовсю - смена со сменой, огнеупорщик с огнеупорщиком. Весело было работать, когда вся площадка говорила о победах бригады Бурцева. В августе закончили первую домну, кольцевую трубу - колбасу, затем перешли на вторую домну. Начали кладку огнеупора на лещади. Выложили горно, распор и всю шахту. Получила бригада Бурцева премию за обе домны. Сам я получил за первую домну костюм и кожаную тужурку, а за вторую - значок ударника и именные часы. Не было такого месяца, чтобы у меня в кармане не было ударной карточки. Заработок повышается. Со 150 рублей в первый месяц работы он поднимается порой до 600 рублей. Да дело не в заработке…”

“В эти дни мы не спали по 2 - 3 суток. Мы день и ночь сидели на так называемых недоделках. Как будто все решительно готово, вот уже точка, пускать можно без всяких сомнений, пускаем - и вдруг или воздух в кауперах, или вода на пылеуловителях потечёт. Маленькая дырочка, а опять надо клепать и чеканить. Всех измучили эти недоделки. Мы буквально истощили свои силы в эти дни. Вначале хотели пустить ее в час ночи. Отложили до двух часов, потом до четырёх. Опять не удалось, и в конце концов домна была задута в 6 часов утра 1 апреля. Пока нагревался воздух в кауперах, все стояли и молчали. Домна молчала, и вдруг - гу-у-у, всё загудело, затрещало. Я посмотрела на лица товарищей, у них были слёзы на глазах, слёзы радости. Радость была настолько велика, что её некуда было девать, - она выпирала наружу. В этот момент произошло рождение нового человека. …Когда задута была домна, группа товарищей, работавшая на пуске, пошла домой в Соцгород. Представьте себе, на всем протяжении пути от цеха до каменных домов, а это будет не менее двух километров, они не могли оторвать глаз от доменной печи, они пятились…”