О, как прочитано, принц!

- Кто такой Гамлет, доченька? - Это главный бандит, - ответила маме девятилетняя Даша, посмотревшая премьеру в драматическом театре. Ребенок, не знавший, что Гамлет - любимый положительный герой миллионов людей, правильно понял прочтение режиссером великой пьесы . Беда (назовем ее неудачей) всегда приходит неожиданно даже когда есть для нее все предпосылки, но ты стараешься ее не замечать в надежде, что все обойдется

Режиссер Сергей Болдырев рассказывал журналистам о своем прочтении "Гамлета", мол, его Гамлет не философствующий юноша и не бунтарь, а "черная дыра"...

Каждый режиссер, читая произведение драматурга, представляет его в своем воображении, а потом на сцене ставит по-своему, как он видит и хочет, не сомневаясь в том, что он великий постановщик, как Мейерхольд или Тарковский.

Если бы социологи считали авторов, которых перекраивают на свой лад постановщики, Шекспир оказался бы на первом месте. Как сказал один петербургский режиссер, "Гамлет - залапанная пьеса".

Не Лир, не Отелло, не даже Ромео, остаются на века любимыми героями на всех континентах, - а Гамлет, принц Датский. И, конечно, на премьеру драматического театра публика рвалась. Но, не выдержав издевательства над Шекспиром, артистами и над собой, уходила со спектакля рядами. Те, кто хоть сколько-то посмотрел или просидел все четыре часа с лишним рассказали об увиденном друзьям и знакомым. Весть понеслась по городу. И теперь мне нет нужды восстанавливать видеоряд.

Режиссер перевернул пьесу, практически в неприкосновенности сохранив текст. У него свои средства - мизансцены, режиссерский ход.

Не за гибель отца от руки дяди в этом спектакле мстит этот Гамлет. Он мстит матери. Стерва такая, вышла за дядю. Отец ничего не значит для принца.

Призрак здесь фигура комическая, бутафорская. Он появляется перед занавесом, вылезая из люка, и выключает сотовый телефон - хорошее начало для капустника. После раскрытия занавеса при рассказе Бернарда о появлении покойного короля падает сверху кукла в серебристом комбинезоне и сползает в люк, откуда вылезает и сам призрак (Вячеслав Туев, Дмитрий Ромадин).

Гремя, словно елочными украшениями, "серебряными ромбиками", нашитыми на такой же комбинезон, призрак бродит по спектаклю, словно его забыли стянуть со сцены в люк, в конце действия он уводит за руку всех погибших за кулисы.

Гертруда (Ирина Шантарь) в пурпурном платье - главный раздражитель Гамлета, как пожар, как в публичном доме фонарь. Гамлет... (не могу найти слово приличное и точное для определения действия, которое совершает с ней сын через подвешенный гроб и она кричит не то от боли, не то в экстазе). Эдипов комплекс. Спектакль обильно начинен фаллическими символами. И даже могильщик, лежа на земле, примеряет к себе лопату, приставляет ее вертикально к своему главному мужскому месту.

Я не видела постановок пьес Шекспира без эротики. Поверим историкам театра, что ее много было в спектаклях шекспировского времени, и, может даже, грубой эротики. В спектакле Болдырева похабщина как одно из центральных выразительных средств. Гамлет, мерзавец такой, "трахает" всех подряд. Преимущественно мужчин, начиная с друга Горацио, которого по тексту он любит и уважает, затем Гильденстерна и Розенкранца, "двух гадюк", по признаниям принца, этих последних одновременно. Роли эти исполняют женщины с приклеенными усиками и бородками. Гамлет грубо бросает Офелию в телегу и также грубо... перешагивает через нее и уходит, не оглянувшись.

О каком кровосмешении говорит шекспировский Гамлет, имея в виду дядю, женившегося на вдове брата? В этом спектакле с Офелией осуществляют инцест ее родной брат Лаэрт, а затем тут же ее отец Полоний.

Казалось, за пятнадцать лет со дня перестройки сексуальная революция на постсоветской сцене приобрела вялотекущие формы. Но у нас, видимо, случай особый, клинический.

Дело даже не в оскорблении нравственности. Режиссер таким своим прочтением искажает логику Шекспира.

По сцене ходит войско Фортинбраса - этакие современные децелы, надо полагать, отморозки, которые придут на смену Гамлету.

Станцуя свой последний (утомительно длинный) танец, эта молодежная тусовка рассядется по периметру сцены, а Фортинбрас (Олег Лучше), вырвав из книжки клочок, ерническим тоном прочитает "быть или не быть", а затем заключающий пьесу свой монолог "Пусть Гамлета поднимут на помост. Как воина, четыре капитана"... Прочитав, смачно плюнет на разорванную книжку...

Режиссер таким образом скидывает принца Датского с пьедестала. И на поклон исполнитель роли Гамлета Андрей Ковзель выходит в одном ряду со всеми умершими, в такой же, как у всех, белой смертной рубахе. Больно за Гамлета. Больно за артиста. Артиста, преодолевающего массу физических препятствий, совершающего просто-таки цирковые трюки. И без страховки. Свои длинные монологи он произносит, будучи в самых неестественных позах, например, прицепившись за край металлической клетки, подвешенной к крану, и задрав голову назад. Затрачивая неимоверные физические усилия, артист и внутренне наполнен. Жаль, у него постоянно закрыто волосами лицо. Тем не менее положительное обаяние актера прорывается сквозь жесткий режиссерский диктат. И текст Шекспира сопротивляется "прочтению". И потому далеко не все зрители поняли, что Гамлет антигерой.

В спектакле есть удачные актерские работы. Хорош Клавдий Сергея Киссы. Он естественно переходит от глупого короля, не знающего, что делать с короной, к жестокому интригану. Как всегда колоритен Анатолий Смирнов (Полоний). Искренняя Илона Литвиненко (Офелия).

Интересной мне кажется и сценография Николая Вагина. Этот кран, на который подвешивают то клетку, то гроб, то шар (символ Земли или шекспировского театра "Глобус"?) держит в напряжении. Были бы выразительными и телеги, как грубый, натуральный фон, если бы не излишества в их использовании. Все герои спектакля постоянно преодолевают эти телеги, толкают их, передвигают с места на место и все это для искусственного накала действияю. Даже дерутся Гамлет и Лаэрт не на рапирах, а на оглоблях телег.

Выразительна музыка в спектакле, но слишком часто она звучит. Спектакль полон метафор, которые устаешь разгадывать.

Многие сцены играются, словно это единственный эпизод, утомительно подробно. Безусловно, есть в этом зрелище и юмор, и хорошие куски, но не они определили спектакль.

Татьяна Тюрина.