После выхода большого материала о железнодорожной катастрофе в Ламенке в редакцию 72.RU обратились родственник погибших пассажиров Фарид Габдрахманов из Казани, а также тюменка Вера Темерева, которая стала очевидицей катастрофы. Они прислали архивные документы и воспоминания, которые мы решили опубликовать. Далее — от первого лица.

«Стоял запах горелых человеческих останков». Воспоминания Веры Темеревой

В июле 1972 года мне было 16 лет, мы с мамой и младшей сестрой приехали в Ламенку и поселились в доме бабушки по улице Железнодорожной, 10. Дом расположен напротив вокзала и отделен лишь лесополосой, через которую не видна, но хорошо слышна железная дорога. Я была на вечернем киносеансе 25 июля 1972 года, а вернувшись, допоздна читала книгу. Ближе к ночи начались ливневый дождь, гроза.

Потом раздался сильный грохот, похожий на раскаты грома, задрожал дом. В полночь стало светло во дворе, на наш деревянный дом стали сыпаться искры огня. Над лесополосой было зарево, явно что-то горело. Я пошла посмотреть, что там случилось.

Увиденное меня потрясло: сошедшие и лежащие на земле тепловоз, горящие вагоны. Там уже было немного людей, работников железной дороги и жителей из ближайших домов, они помогали пострадавшим. Была ночь, весь поселок спал, мало кто знал о крушении.

Умерших складывали тут же, на обочине. Пострадавшие размещались внутри вокзала, там уже работали местные медработники. Я помогала накладывать повязки, этому нас учили в школе, когда я участвовала в «Зарнице». Помню, как у одной из пострадавших по всему телу обильно выступали капли крови.

Кто-то носил на руках маленький сверток — ребенка, он не пострадал, но никто из его родных так и не нашелся в ту ночь. Всех пострадавших и ребенка потом эвакуировали в больницы. Вдалеке были видны другие пассажирские вагоны этого поезда, внешне неповрежденные, их отцепили, но людей рядом не было. В другой стороне был виден хвост товарного состава, с которым и столкнулся пассажирский поезд.

Между двумя вагонами у вокзала была зажата женщина, скорее всего, проводник вагона, но помочь ей уже было нельзя и снять ее ночью было невозможно. Только утром с помощью специального инструмента ее тело извлекли из груды железа.

Ночью у жителей был доступ к месту происшествия, но к утру прибыли разные официальные лица, военнослужащие и милиция и ввели оцепление.

Я видела, как обгоревшие тела погибших грузили в товарный вагон. Не все были внешне узнаваемы, у одного тела отсутствовала голова. Для меня как подростка увиденное было психологической травмой, никогда в жизни я не видела столько погибших.

С рассветом стало видно, что насыпь усыпана клочками бумаг, фотографий, тканей, детских книг, обломков игрушек, почему-то кусочками ковра. Назвать количество погибших не могу, но счет явно шел на десятки. Несколько дней в воздухе стоял невыветриваемый запах горелых человеческих останков. Останавливались все проходящие мимо поезда, так как шел ремонт пути, в том числе состав «Пекин — Москва». В окнах были непривычные по тем временам иностранные лица.

Мы в семье от потрясения в те дни больше молчали или разговаривали шепотом. Позже приезжали родственники погибших. Их реакция на гибель родных была понятна, кто-то оскорблял, кто-то угрожал уничтожить Ламенку.

Местные тяжело переживали это событие, было всеобщее чувство вины и беды. Все, кто помогал пострадавшим, сделали, что смогли. Думаю, погибших могло быть больше без помощи местных жителей. Спасти удалось не всех. Многие погибли в огне, на глазах спасающих, невозможно было добраться до них из-за покореженных вагонов. С годами это не забылось. Только со слезами на глазах можно вспоминать эту трагедию.

Моего дядю звали Ханзар Габдрахманов, а его жену — Сария. Дядя был призван из Казани на службу в ВМФ в 1966 году. Сначала он попал в учебку в Кронштадте на Балтийском флоте, а потом его отправили на Северный флот в Оленью Губу Мурманской области. Он служил матросом на подводной лодке.