"Вы не представляете, что такое опознать ребенка по ботиночкам"

Родители погибших в "Зимней вишне" детей потребовали по 100 млн рублей за каждого ребенка.

В Заводском районном суде Кемерово продолжаются прения сторон по одному из уголовных дел о пожаре в "Зимней вишне".

На скамье подсудимых по делу восемь человек: гендиректор ООО "Зимняя вишня" Надежда Судденок, технический директор компании-собственника ТРЦ ОАО "Кемеровский кондитерский комбинат" (ККК) Георгий Соболев, гендиректор ККК Юлия Богданова, охранник Сергей Антюшин, руководитель компании "Системный интегратор", которая устанавливала системы противопожарной безопасности в ТЦ, Игорь Полозиненко и инженер компании Александр Никитин, пожарные Сергей Генин и Андрей Бурсин.

На заседании 18 мая суд выслушал 6 потерпевших и троих адвокатов-представителей. Большинство из выступающих просили суд назначить обвиняемым максимальное наказание, запретить занимать определенные должности. Также потерпевшие и их представители просили удовлетворить иски о возмещении морального вреда — 100 млн рублей за каждого погибшего ребенка.

Ngs42.ru опубликовал некоторые эмоциональные выдержки из выступлений родственников погибших на вчерашнем заседании.

— В этом страшном пожаре погибла моя дочь. Ей было всего 9 лет. Они с отцом пошли на мультик, провести время. Из-за того, что юго-западный эвакуационный выход 4-го этажа был закрыт, вопреки всем требованиям пожарной безопасности, а пожарные не смогли вовремя эвакуировать людей из-за ошибочной стратегии тушения пожара, выбранной начальником службы пожаротушения Бурсиным, мой ребенок задохнулся угарным газом.

Вы не представляете, что такое — опознать ребенка по ботиночкам, и нет возможности даже прикоснуться к нему в последний раз. Вы не представляете, что значить видеть лицо мужа, которое обезображено воздействием высокой температуры, а руки которого стерты, сбиты в кровь, потому что он пытался выбить дверь закрытую. Они хотели жить и пытались выбраться из этого ужаса…

Уважаемый прокурор сказал, что ужасные телефонные звонки не станет зачитывать, только чтобы поберечь нашу психику. Но наша психика настолько сломлена происходящими событиями, а послушать эти звонки надо было не нам. Послушать надо было подсудимым, чтобы они слышали, как кричит на заднем плане ребенок: "Папочка, я так не хочу умирать".

Относительно обвинения я полностью разделяю позицию гособвинителя, полагаю, что вина подсудимых полностью доказана. Хотя в части обвинения сотрудникам МЧС полагаю, что дело должно быть направлено на дорасследование и что это не халатность…

Если бы собственники знали, что за гибель заплатят по 50–100 млн, то они бы никогда не допустили тех грубейших нарушений пожарной безопасности, которые были в здании, не экономили бы на монтаже и обслуживании пожарной сигнализации. Кроме того, я уверена, что моего ребенка, как и многих других, можно было спасти при надлежащей организации тушения пожара сотрудниками МЧС. Ведь моя дочь погибла не от огня. По экспертизе 23,47 минуты — это то время, за которое можно было спасти людей. Я считаю, что этого было предостаточно.

Очевидно, что сколько бы не выплатили, деньги не вернут мне моего ребенка и не сделают мою жизнь такой, как она была раньше. Но возможно, взыскание морального вреда убережет многих детей от гибели, а их родителей — от той боли, которую мы переживаем каждый день.

— В тот самый день, 25 марта 2018, наша жизнь остановилась вместе с нашими детьми и близкими. Мы теперь медленно умираем вместе с ними. Подсудимые могут не понимать, что они продолжают нас убивать, родственников погибших. Мы не можем радоваться праздникам, радоваться жизни…

Говорят, время лечит. Но в нормальной человеческой жизни должно быть так, что сначала мы прощаемся с дедушками и бабушками. Но только не в этой трагедии. Во всем этом виноваты подсудимые, которые ради наживы, в частности Богданова, Судденок и подобные, хотели разбогатеть на маленьких безвинных детях.

Трусость пожарных Генина и Бурсина и их сослуживцев, которые договаривались о лжи, как спасти свою шкуру, а не детей и взрослых. И эти подсудимые будут отвечать. Принцип бумеранга никто не отменял. Когда-то в их жизни произойдет подобная вина. Пусть не через год, не через два, не через десять, но это всё равно где-нибудь случится.

— В марте 2018 года в торговом центре "Зимняя вишня" погибли мои дети, 9-летний сын Егор и дочь Света, которой было всего 5 лет. Мои дети задохнулись в заблокированном кинозале. После пожара я несколько дней искал своих детей в больницах, ночевал в штабе и всё это время надеялся, что им удалось спастись. Опознавать тела детей пришлось по фото обгоревших обрывков детской одежды, кроссовок, были проведены генетические экспертизы. Я узнал, что сын и дочь лежали рядом — Егор закрыл собой сестру, защищая её.

Я был признан потерпевшим по уголовному делу, мной поданы гражданские иски о взыскании за гибель детей компенсации морального вреда. Относительно доказательства обвинения, я разделяю позицию гособвинения и полагаю, что вина подсудимых полностью доказана и нашла своё подтверждение в ходе предварительного судебного следствия. Противоправные действия, бездействия всех подсудимых состоят в прямой причинно-следственной связи с гибелью моих детей. По вине подсудимых погибли 60 человек, 37 из которых дети. При этом подсудимые не признают своей вины в гибели детей, за время судебного процесса не предприняли никаких попыток извиниться и загладить причиненный вред. Я прошу суд учесть это при определении меры наказания подсудимым и назначить всем максимально возможное наказание, предусмотренное УК РФ. А также [назначить] дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.

У нас была счастливая семья. Егор хорошо учился в школе, занимался спортом, имел первый разряд по спортивной гимнастике. Светлана, хоть ей и было 5 лет, занималась плаванием, посещала подготовительные кружки. Я очень гордился своими детьми. После гибели детей осталась пустота. Постоянно об этом думаешь и с этим живешь.

Я прошу суд взыскать с гражданских ответчиков компенсацию морального вреда по 100 млн рублей за гибель каждого ребенка. Я полагаю, что любая компенсация свыше 100 млн рублей за гибель детей, которые погибли такой страшной смертью, не может быть чрезмерной. И, к сожалению, не может компенсировать боль утраты. Я бы со своей стороны заплатил любые денежные средства, если бы это могло вернуть мне моих любимых детей. Но, к сожалению, это невозможно.

Заявленная мной сумма компенсации хоть в какой-то степени отражает утрату и мучительные переживания, с которыми я жил после смерти сына и дочери, и соответствует обстоятельствам дела, в том числе степени вины подсудимых. Сумму компенсации [следует] распределить между гражданскими ответчиками — 60% "ККК" ("Кемеровский кондитерский комбинат", компания — собственник ТЦ. — Прим. ред.), 30% — МЧС и 10% — поровну между остальными ответчиками.

— Около 4-х часов мне позвонила мать и сказала, что всё в дыму. Когда мы с женой ехали, постоянно разговаривал по телефону либо с матерью, либо с сестрой. Они говорили, что дым всё сильней, двери заблокированы, никто их не спасает. По приезде в торговый центр я сразу забежал на четвертый этаж. Я заходил за звеном Бурсина, они были передо мной. Следом шли остальные пожарные. Я отошел в сторону, чтобы им не мешать, подсказывал, что есть люди, дети в кинозалах. Еще живые, так как моя супруга в этот момент говорила по телефону с матерью, подсказывала им: "Лягте на пол, закройте чем-нибудь голову, сейчас пожарные заходят, всех будут выводить и эвакуировать".

Но эти же звенья прошли несколько метров в радиусе видимости и просто топтались на месте. У меня сложилось впечатление, что они просто боятся отойти от окошка. Кричал им, дальше чтобы проходили, что люди еще живые. Но никто никуда не пошел, начали выходить. Тогда я подбежал к пожарным, спрашиваю, почему вы никого не выводите, на что мне ответили, что кислород заканчивается, и вообще — всех вывели через другой выход. Мы с супругой побежали к другому выходу, но никого там не было.

Бегали по соседним зданиям — школам, садикам. Нигде не было детей. В это время моя племянница обзванивала больницы в надежде, что кого-то увезли.

Я уверен, что людей, зажатых в этой огненной ловушке, можно было спасти, для этого у пожарных всё было: и план здания, и спецоборудование, и обмундирование. Но сложилось впечатление, что не было желания. Как потом во время следствия сказали, ими просто не руководили, они не знали, что делать.

Опознать своих близких, похоронить я смог только 21 апреля 2018 года, то есть через месяц, после получения результатов генетических экспертиз. Хоронили моих близких в закрытых гробах. Даже попрощаться не смогли. Относительно доказанности вины я полностью разделяю позицию гособвинителя.

— Я считаю, что мы потеряли великого человека — моего внука. Он должен был быть или астрономом, или шахматистом. Я что могу сказать? Виноват — неси наказание и будь мужчиной. Я бы хотел быть на их [обвиняемых] месте, только чтобы были живы мои дети. Клянусь, я бы сидел и во всём бы признался.

Сколько мы будем жить, естественно, [будем] вспоминать тот проклятый день, когда он [пожар] произошел.

Как могло быть — такое огромное здание мгновенно вспыхнуло! Значит, там все было не так, не доделано, самодельное? Это упущение сотрудников. А где тот человек, который дверь закрыл [в кинозал]? Я своими ушами слышал, как мой сын материл и кричал. И последнее его слово было: "Миша, закрой чем-нибудь рот". Да боже, никак это не выходит!...

Правильно сказала [Елена Тесленко], попрощаться не смогли. Я потому сегодня живу, что я не видел их [тела], если бы я их видел, я бы тут не стоял.

Я здесь, в зале, самый старший по возрасту. Всё, остался один, у меня больше никого нет, род прервался. Ладно, брат мой, племянник, ребенок у них недавно родился. А у меня нет никого, кому я оставлю всё это? Да, деньги людям дадут какое-то удовлетворение. Когда люди иск просят, в денежном эквиваленте это конечно нельзя сравнивать. Но все равно что-то должно людей успокоить.

Напомним, государственный обвинитель озвучил итоговую позицию, исходя из собранных доказательств. Прокурор потребовал для Юлии Богдановой максимально возможный срок наказания — 14,5 года колонии, для Надежды Судденок — 14 лет, Георгия Соболева — 13 лет. Сергею Антюшину гособвинение просит назначить 9,5 года колонии, Игорю Полозиненко — 6 лет и 8 месяцев, Александру Никитину — 5,5 года, Сергею Генину — 5 лет, а Андрею Бурсину — 6 лет.

Напомним, пожар в кемеровском торговом центре "Зимняя вишня" произошел 25 марта 2018 года. В нем погибли 60 человек, 37 из которых — дети. На скамье подсудимых оказались 15 человек. Никто из них за три года с момента трагедии не признал вину полностью. Ни один приговор по уголовным делам пока не озвучен.