Как кузбасский олигарх Александр Щукин обсуждал с московским олигархом Гавриилом Юшваевым судьбу беловской шахты «Разрез Инской», где тысяча шахтеров не получала зарплату. Чем обернулся заграничный отпуск кемеровского угледобытчика и его желание работать в одиночку?

Об этом - в материале Тайги.инфо.

Допрос Александра Щукина. Часть III

16 июля 2016 года гендиректор «ЗапСибУгля» Александр Щукин и его заместитель по безопасности Владимир Маслов прилетели в Москву в 08:00 часов утра и поехали в ресторан на Рублевском шоссе, где была назначена встреча с фактическим собственником «Разреза Инского», миллиардером Гавриилом Юшваевым. Щукин с Масловым добрались до ресторана в 10:00, а спустя 15 минут прибыл Юшваев со своим помощником Игорем Гориным. Щукин, Юшваев, Маслов и Горин сели за стол, им принесли кофе, и Юшваев предложил Щукину обсудить дела с глазу на глаз. Маслов и Горин ушли, за столом остались двое — Щукин и Юшваев, начался разговор.

А зачем мне эта шахта?

«Сперва он [Юшваев] сказал: „Что у вас там творится?“, — вспоминает Щукин. — Я сказал: „Да ничего у нас там не творится, все нормально. Шахту вот сказали поднять, потому что зарплату не платят“. Мы говорили немного: может, 40 минут, может, час. Говорили про дела, про знакомых — как всегда при встрече начинается. Потом поговорили про шахту. Он говорит: „Да, шахта никогда не приносила прибыли, но можешь поуправлять шахтой“. Я ему сказал: „Ну да, можно поуправлять“. Договорились до того, что он приедет через месяц, он тоже в отпуск собирался, и мы с ним поговорим обо всем: о шахте, как там что делать, стать ли акционером. Больше ни о чем не говорили. Через месяц договорились встретиться и все — разошлись. Я улетел в отпуск. Он тоже в отпуск уехал. Вот и весь разговор. Договорились, что встретимся через месяц и будем всё обговаривать. Всё».

Адвокат Елена Юлова уточнила, делал ли Юшваев Щукину какие-то предложения?

«Он никакого предложения мне не делал, и я ему не делал, — ответил Щукин. — Я ему говорю: „Если поуправлять, да, я буду управлять“. А про выкуп акций я ничего ему не говорил. Я-то уже узнал там обо всем, что долги там большие. Как шахту покупать, если на ней такие долги? А когда будешь управлять, придешь и скажешь: „200 тыс. рублей стоит управление шахтой в месяц“, и будешь это получать. А зачем акции, если такие большие долги? Я никогда про акции вообще не говорил».

На вопрос, предъявлял ли Юшваев какие-то претензии лично Щукину, подсудимый ответил: «Сперва он [Юшваев] сказал: «Что вы там творите?». Я говорю: «Да ничего мы там не творим, там губернатор все это…». Он говорит: «Ну да», и уже не стал ничего говорить, и мы просто так поговорили. Как он себя вел, конечно, я понял, что он там [на «Разрезе Инском"] хозяин. Он давал деньги туда, конечно, он сам говорил, что дает туда деньги, а возврата никакого».

После встречи Щукин позвонил Тулееву, рассказал, что с Юшваевым «встретился, поговорили, все хорошо». Тулеев, по словам Щукина, сказал только: «Все, хорошо». Вечером Щукин улетел отдыхать.

«Я переночевал и подумал: „А зачем мне эта шахта?“, — вспоминает Щукин события следующего дня [17 июля 2016 года]. — Я на нее вообще-то никаких видов не имел и, когда посчитал все, подумал, что встречаться опять, работать с кем-то. Что там будет, я не знал: какие акции, чем управлять. Подумал, что, чем работать с кем-то, лучше работать одному. И отказался. Потому что у меня был неприятный опыт работы уже с некоторыми лицами. Лучше работать самому. Нашел рубль — твой рубль, потерял рубль — ну потерял рубль. Я когда переспал, я подумал, что не хочу я ни управлять, и ничего я не хочу там делать. Вообще не хочу эту шахту. И я отказался от всего этого на следующий день, а может не на следующий день, точно не помню, времени много прошло. Всем позвонил и сказал, что отказываюсь от этой шахты. Позвонил Иванову, Макину, Гусакову, Репину. Всем позвонил и сказал, что работать там не будем. Своей команде я сказал, чтобы они снимались и оттуда уходили».

«Приезжают, проверяют, ничего не объясняют!»

Команда щукинских специалистов распоряжение руководителя выполнила и с «Разреза Инского» ушла. После этого Щукину стали звонить из администрации Кемеровской области и требовать разъяснений.

«Много звонков было, — свидетельствует обвиняемый. — Постоянно звонил Данильченко и говорил, что Тулеев хочет со мной говорить. Я ему сказал, что он зам Тулеева, пусть с ним и разговаривает. Иванов мне звонил, спрашивал, почему я такое решение принял. Я сказал: „Ну вот принял и принял!“, и не стал никому ничего объяснять. Мне звонил Горин и говорил: „Я тебя прошу, пожалуйста, останься и работай там, потому что нам будет хорошо, что ты там будешь работать, мы шахту из прорыва выведем“. Я сказал: „Нет, я не буду работать“. Горин меня уговаривал, чтобы я остался. На шахте не было угля, шахта не работала, а где деньги брать? Ну, раз заплатил, два заплатил. И я не стал, отказался и Горину об этом сказал. Калинкин мне рассказывал, что там большие долги, но я знал еще до Калинкина, что там большие долги. Гусаков мне говорил, что у шахты долги большие, нет угля и не было там просвета. Потому что брать шахту с такими долгами — нет, поуправлять можно было, а в собственность ее брать — это вообще мне не надо было. Шахта вся была убитая: ни кабелей, ничего не было».

Защита и суд поинтересовались у Щукина, что последовало за его отказом заниматься «Разрезом Инским».

«Когда я отказался, стали давить мои шахты „Полосухинскую“ и „Грамотеинскую“, — вспоминает угледобытчик. — Ваша честь, я вам говорил про это уже на суде. Ваша честь, я не хотел акции брать! Я всю свою команду оттуда убрал! И началось: Ростехнадзор начал ездить и останавливать мои шахты, в СМИ сказали, что я бросил все свои шахты и уехал на Кипр, спрятался. А я на Кипре и не был! Я много лет работал директором на шахтах и смотрел за шахтами очень щепетильно. За все время, сколько я работал директором, у меня был всего один смертельный случай. И после 16 июля, как я отказался, Ростехнадзор начал проверять и шахты останавливать то одну, то другую. А моя шахта считалась одной из лучших, по технике безопасности, по всему. Ко мне и Владимир Владимирович [Путин] приезжал, я его водил по шахте, ему очень понравилось».

Щукин и в 2016 году, и по сей день, уверен, что остановки «Полосухинской» и «Грамотеинской» были необъективными, потому что шахты работали стабильно и никаких серьезных нарушений на них он не допускал. Но, как считает предприниматель, причину для остановки всегда можно найти. Настоящей же причиной, по его мнению, был его отказ от «Разреза Инского» и то, что он забрал оттуда команду своих специалистов.

«Потом мне позвонили и сказали: „Ты команду опять дай!“, — продолжает подсудимый. — Я опять послал туда Иванову технического директора Гусакова, сказал: „Разбирайтесь!“. Шахта „Инская“ с нами ["ЗапСибУглем"] заключила договор, чтобы мы им помогали. Мы им рештаки варили, потому что им никто уже не варил, потому что у них долгов перед всеми было уже очень много, головку им переварили, скребки купили, привезли лопаты. Суд не захотел приобщать к делу, что там лопат вообще не было. Все это сделали, привезли цепи, рештаки и лаву начали зачищать. А потом мы ушли. И вот что бы они не делали эти 4 года и 3 месяца, пока мы находимся тут, все равно шахту никто не вывел. И вот Гайдин говорил, что выведет шахту, а шахта-то все равно в банкротстве. И угля там нет».

Внеплановые частые проверки Ростехнадзора, приезды инспекторов из Кемерова и приостановки работ на шахтах Щукина проходили с конца июля по начало августа 2016 года. В августе он перечислил администрации области последние 30 млн из 100 млн рублей, которые у него просили, и проверки сошли на нет.

«Что служило поводом и основанием для проведения проверок?» — уточнил судья Вялов.

«Они приезжают, проверяют и ничего не объясняют», — ответил Щукин.

«Так не бывает!» — удивился судья.

«Как не бывает?! — настойчиво повторил Щукин. — Говорят: „Внеплановая проверка“. Они вышли проверили, предписание написали, отдали, а дальше с судом решайте».

С распоряжениями о проверках Щукина могли не знакомить еще и потому, что у каждой его шахты был свой директор, а сам Щукин занимал должность генерального директора «ЗапСибУгля» и узнавал о проверках от директоров шахт.

«Не он, а мы инициируем, потому что там забастовка готовилась»

По ходатайству защиты в суде огласили расшифровку телефонного разговора, состоявшегося 8 августа 2016 года в 15:36 между Щукиным и Тулеевым (полное содержание беседы с пояснением Тулеева приведено в главе «Ничего мы там не взяли, ничего у нас с вами нету!»).

Тулеев: «Вот смотри, ты великий, конечно! Но вот сейчас меня вызывает ФСБ и говорит: «Почему вы незаконно тянете Щукина, отдаете ему бумаги там, рейдерские захваты?» Я говорю: «О чем речь идет?» — «О шахте «Инской»».

Щукин: «Я тоже не знаю, о чем речь идет».

Тулеев: «Ну, ты послушай. Вот у тебя сейчас, на момент разговора, акции есть этой шахты или нет?»

Щукин: «Нету, Аман Гумирович, ничего нету, ничего! Потому что их там есть компания, которая регистратор. Как мы можем их на себя оформить? В тот раз же из-за этого и встал… Народ поехал, а там сказали: „Пошли в…, давайте от хозяина бумагу!“ Ничего у нас нету».

Тулеев: «Ну, в общем, короче говоря, у тебя нету акций, правильно?»

Щукин: «Правильно, конечно».

Тулеев: «И ни в коем случае не должно быть нигде, значит, вот этих вот акций! И я так и сказал. А они говорят: „Вы прикрываете Щукина. Это, значит, бандит, который забирает акции!“ Я говорю: „Во-первых, не он, а мы инициируем, потому что там же забастовка готовилась, и обратились все к Киселевску“.Тебя, говорю, привлекли как специалиста, потому что один человек, который может с людьми говорить на своем языке — это он! При чем здесь? И мы предупредили забастовку! А акции, говорю, ему никто не дал! И это все просто разговоры шли, чтоб дать. На самом деле по жизни ничего у него нету. Я правильно сказал?»

Щукин: «Правильно, Аман Гумирович, вы сказали. Ничего мы там не взяли, ничего у нас с вами нету. И пускай они».

Тулеев: «Вот, самое главное, да, что нету, нету акций у тебя никаких там, нету».

Щукин: «Ну как мы могли переписать акции, если этот — левый человек, а хозяин сидит в Москве, и у него свой этот, как его, регистратор. Ну как бы мы акции переоформили? Я ж в тот раз вам сказал, что акции переоформлять нельзя, потому что он не разрешил. Я же с ним разговаривал? Разговаривал! И все».

Тулеев: «Ладно, понятно. Хорошо».

Щукин: «Я это, как бы сказать, на „Заречной“ сейчас руковожу уже десять дней».

Тулеев: «Так что у тебя все — таки? Потому что у тебя на неделе, значит, семь пятниц!»

Щукин: «Как понять „семь пятниц“, Аман Гумирович?»

Тулеев: «Ну как? Ну потому что сейчас мы перестали тебе верить, потому что ты говоришь утром одно, а вечером другое».

Щукин: «Ну и не надо мне верить! Что? Как я говорю одно? Ну не верьте! Я что? Я пришел сейчас на „Заречную“, вел с ними переговоры».

Тулеев: «А при чем. С чего тогда ты? „Юрмаш“ тогда что? Мне вот по „Юрмашу“… Я говорю: «А я не верю. Я уже перестал верить». По "Юрмашу" что тогда? Если "Заречная", тогда и "Юрмаш"получается автоматом! Алло!»

Щукин: «Да. Все автоматом и переходит, потому что в среду я еду туда и разговаривать с ними буду».

Тулеев: «Ну отзвони, только чтоб правда был там. Надо».

Щукин: «А что, что Вы это, как бы сказать, думаете, что я кого-то обманываю? Я никого не обманываю».

Тулеев: «Я не про это думаю. Мне ясность нужна! Я никогда не лезу в бизнес».

Щукин: «Я правлю уже неделю здесь. Неделю уже правлю. С ними договорился, все. Бумаги подписаны. Они 50% акций мне переписывают. Я уже два раза был на „Юрмашзаводе“, ничего страшного там нету. Там осталось 70 миллионов по зарплате. В среду все порешаем, зарплату заплатим, потому что там с поляками начинаем работать по сеялкам, по веялкам, три комплекса заказали. Все нормально».

Тулеев: «Да нормальный завод! Ты, самое главное, отдай деньги, чтобы меня не мучили! Потому что меня Москва аж на контроле там. Президенту все докладывают! Сиенко этот — мерзавец! Что там с ним? Уже штампа некуда ставить! Он же что танки ["УралВагонЗавод"] завалил, что "Юрмаш" завалил! Но мне нужна ясность, потому что мне надо докладывать».

Щукин: «Теперь по шахтам здесь, по шахтам. Тут задолженность тоже есть. Вот сколько? 42 миллиона зарплаты. И по налогам. Так сказал Макин, мне на мониторинг идти. Я не пойду. Я пошлю туда своих экономистов. Они все там расскажут».

Тулеев: «По какой шахте?»

Щукин: «По шахтам УК „Заречная“».

Тулеев: «А-а, ну понятно. Там три шахты, да?

Щукин: «Да. Там четыре шахты».

Тулеев: «Ну, раз ты берешься, то я спокоен. Но лишь бы там вранье…».

Щукин: «Я же ничего против Вас не выступаю, ничего!».

Тулеев: «Да еще бы не хватало!»

Щукин: «Ну да! Я за Вас всегда. А только уехал — сразу шахты останавливать! Зачем? Я ничего не знаю».

Тулеев (вздыхает): «Ну было, да, было».

Щукин: «Ну и что? Сейчас вот отгрузки лежит 30 тысяч! И в план не вписались, вот и все!»

Тулеев: «Ладно, забыли. Хорошо, давай».

Щукин: «Ну ладно, все, до свидания. Я все потом расскажу позвоню. Все, вопросов нет».

Тулеев: «Давай».

Щукин содержание разговора вспомнил и согласился, что ответ Тулеева: «Ну было, да, было» на реплику: «Я за Вас всегда. А только уехал — сразу шахты останавливать! Зачем?» тогда воспринял, как подтверждение того, что проверки и приостановки шахт «Грамотеинской» и «Полосухинской» были ни чем иным, а именно давлением за то, что он отказался оформлять на себя право собственности на акции «Разреза Инского».

Также из разговора видно, что рабочие планы Щукина с 8 июля по 8 августа 2016 года гораздо больше были связаны не с «Разрезом Инским», а с совсем другими предприятиями.

«Если взять „УК Заречная“, там 4 шахты, — объясняет Щукин. — „Заречная“ шахта добывала 600 тыс. тонн угля в месяц, „Октябрьская“ добывала 300 — 350 тыс. тонн в месяц, еще третья шахта там была, она добывала 200 тыс. тонн в месяц. Мы пришли все там сделали. Я там был советником у Сиенко, это был директор „УралВагонЗавода“, которому принадлежала „УК Заречная“, он попросил меня прийти и поруководить. Стали заниматься „Юрмашем“, сразу нашли туда заказы везде, потому что он не работал».

Защита уточнила, стало ли знакомство с Юшваевым и испуг его фигурой мотивом, по которому Щукин отказался от идеи стать собственником «Разреза Инского».

«Я отказался не от того, что испугался Юшваева, — отрицает Щукин. — Он же тоже человек, что его бояться? Я много кого знаю в Кузбассе и везде. Чего я испугался? Вернигор может подтвердить, что я никого не боялся. Я просто не захотел этой шахтой управлять. Эта шахта мне была не нужна, потому что когда все анализы сделали и еще когда сказали, что Цыганков там не хозяин, все в осадок выпали. Вообще, чтобы акции оформить, надо писать договоры, а что по доверенности? Я же там говорил, в разговоре с Тулеевым, что пришли на шахту с этой доверенностью, а нам сказали: „Вы кто вообще такие? Как вы будете управлять с доверенностью?“.У нас акций и не было. Я не претендовал на эту шахту, я хотел ей только управлять. Акции мне были не нужны. И не собирались оформлять. Я никогда становиться акционером „Разреза Инского“, не хотел. Это я дал согласие Тулееву. Он говорит: „Вот акции перепиши на себя“. Я согласился: „Ну, наверное перепишем“. Вот в этом я и виноват, что я дал согласие. Я же ничего там не стал переписывать, когда во всем разобрался. Потом, когда разобрались с людьми, что акции не Цыганкова, а других людей, то все уничтожили. Мы и не хотели! Как мы могли оформить акции шахты на себя, если у нас была только доверенность. Да и не стал бы оформлять, мне не интересна эта шахта. Она маленькая шахта, плохая!»

«Почему вы дали тогда согласие Тулееву, если шахта маленькая?» — уточнила адвокат Юлова.

«Я же ему сперва деньги дал, про акции мы ничего не говорили, — объяснил Щукин. — Говорить-то стали только 12 июля. Он когда мне звонил 12 июля, я же ему говорил: „Да не надо мне акции, я в управление ее возьму, я помогу вам“. Денег дал. Я отказывался еще тогда, не хотел на ней работать, ну не хотел и все. Я еще почему отказался: зачем с кем-то работать, когда у людей денег миллиарды, а я-то маленький предприниматель, от этого и отказался. Я не потяну там, где долги такие!»

Отдых миллиардера и его нарушители

Защита попросила Щукина пояснить, почему ранее на допросе о своем телефонном разговоре 8 июля с Алексеем Ивановым он говорил, что был спросонья, хотя разговор состоялся в 13:47, что нельзя назвать ранним утром.

«Мой рабочий день на шахте начинался в 06:15 утра, — ответил Щукин. — Я проводил селектор с ночной сменой, с начальниками смен работал, с диспетчерами. Вставал я в 05:00, выезжал на шахту, там 40 минут езды. Работал до обеда. Потом приходили директора на работу в 7:30, и с ними работал до 9:30. В 11:30 — 12:00 я всегда ходил обедать. После обеда, я же тоже человек, я всегда ложился спать на час или на полтора в комнате отдыха. И в это время мне позвонил Иванов и начал говорить: „Александр Филиппович…“». Обвиняемый скорректировал показания, подтвердив, что разговаривал с Ивановым не утром, а днем.

Также Щукин пояснил, что 11−12 июля собирался уже улететь в отпуск и купил билеты. Но после разговора с Ивановым 8 июля, после того, как он пообещал обладминистрации перечислить 70 млн рублей на зарплаты шахтерам «Разреза Инского», и помочь «разрулить» кризисную ситуацию на шахте, отпуск пришлось отложить.

Подсудимый повторил, что задержание Цыганкова считал и считает законным, а юридической причиной задержания, по его мнению, была невыплата зарплаты коллективу шахты. С формулировками обвинения о заведомой незаконности задержания Цыганкова Щукин категорически не согласен.

Отвечая на вопрос адвоката Гречко о встрече с Андреем Гайдиным, 12 июля 2016 года в офисе «ЗапСибУгля» Щукин уточнил, что Гайдин пришел по своей инициативе в районе обеда без предупреждения, чтобы попросить денег на зарплату и налоги на «Разрезе Инском».

«Что ж, я что ли буду его звать: „Иди, я тебе деньги дам!“? — рассказал Щукин. — Гайдин говорил, что все бросили шахту и она никому не нужна. Пришел, сказал, что нужны деньги». Гайдина Щукин знал со времени, когда тот работал директором «ЕвразРуды», но о кризисе на «Инском» все-таки первым сообщил ему не Гайдин, а Алексей Иванов 8 июля.

Несколько уточняющих вопросов Щукину задал подсудимый генерал Сергей Калинкин.

Калинкин: — Вы сказали, что после того, как решили отказаться от шахты «Инской», Вы позвонили Горину, Иванову, Данильченко, а сообщали ли вы об этом Гайдину?

Щукин: —Да, сообщал.

Калинкин: — Как Гайдин принял ваше сообщение? Были ли у него какие-то предложения к Вам?

Щукин: —Сперва он говорил: «Да ты останься! Да что ты уходишь!». Я сказал: «Оставаться я тут не собираюсь. Ты тут натворил, ты и расхлебывай!»

Калинкин: — Просил ли Гайдин Вас, чтобы Вы оставили директора на шахте?

Щукин: — Чтобы Сидорова оставили не просил, а может и просил, я забыл.

Калинкин: — Говорил ли Гайдин о том, что у него нет денежных средств, чтобы дальше работала шахта?

Щукин: — Да, он всегда говорил, что у них нет денег.

Калинкин: — Вы Гайдину сообщали о своем разговоре с Юшваевым, что тот обещал выделить денежные средства?

Щукин: — Я не помню. Знаю, что, когда я ушел оттуда, Юшваев заплатил им зарплату, дал маленько денег, и они там зарплату чуть-чуть заплатили.

Калинкин: — Вы подтверждаете, что Гайдин просил Вас остаться на «Инском»?

Щукин: —Да, и Горин, и Гайдин просили меня остаться.

Вопросы обвинения: «Кто такой Ульянов?»

Задавая вопросы подсудимому Щукину, прокурор несколько раз пыталась узнать, почему Иванов позволял себе просить у него денег по телефону, хотя отношения у миллиардера и заместителя губернатора были исключительно рабочими. Защита Щукина возражала, поскольку вопросы о мотивах Иванова правильнее было бы задавать Иванову, а не Щукину. Но сам Щукин счел возможным ответить и пояснил, что, по его мнению, до того как Иванов звонил ему просить денег, «сперва с Иванова спрашивал Великий» [Тулеев].

Дело замов Тулеева: рентабельный «Разрез Инской» прихлопнула накопленная задолженность

Прокурор в очередной раз спросила, когда Щукин впервые услышал о забастовке на «Разрезе Инском», подсудимый, оговорившись перепутал век: «8 июля 1916 года».

«Нет, тогда еще Ульянов был, в 1916-ом», — поправил судья Вялов.

«Где Ульянов был? Кто такой Ульянов?! — изумился Щукин и тут же поправился — Да, 8 июля 2016 года».

Вопросы обвинения и ответы Щукина пошли по кругу.

Судья Вялов уточнил: «Я правильно понимаю, что когда у нас в области где-то из-за невыплаты заработной платы возникали забастовки, всегда звонили Вам?»

«Нет, Ваша честь! Почему мне? Там же люди еще богаче были, — скромно отрицал Щукин. — Но мне да, по забастовкам звонили, и помощь еще: палки, велосипеды. На зарплату просили». Щукин подтвердил, что под этими просьбами и подразумевал «рабочие отношения с Ивановым».

По просьбе прокурора Щукин перечислил марки угля, которые добывались на его шахтах. Наличие бизнес-планов в отношении «Разреза Инского» обвиняемый последовательно отрицал, 513 акций «Разреза Инского», по его мнению, права на управление шахтой не давали, поскольку нужно было 100%, чтобы другие собственники не могли заблокировать действия управляющих.

Щукин также повторил, что с Еленой Троицкой, Сергеем Крюковым, Артемием Шевелевым и «неделю возглавлявшим департамент» Александром Данильченко лично познакомился в ходе следствия в новосибирском суде, повторил историю про знакомство с Калинкиным на корпоративе.

Указание Бастрыкина в деле замов Тулеева: «Работайте с собственниками»

В телефонном разговоре с Калинкиным 11 июля 2016 года никаких мер к Цыганкову Щукин применять не предлагал.

Про фонд «Милосердие» Щукин ничего не знал. «Куда сказали перевести деньги — туда и перевел, — попробовал объяснить прокурору подсудимый. — Иванов прислал счет. Условий никаких не ставил, деньги перечислил и все. Отказать Иванову не мог, потому что сам был шахтером и понимал, что такое три месяца без зарплаты. На другие нужды я мог бы отказать, много кому отказывал, а шахтерам на зарплату — не мог».

С подачи председательствующего, участники процесса выяснили, что в прослушках телефонных разговоров Щукин отказывает Тулееву и не хочет сбрасываться на проведение Дня металлурга, а не на зарплату металлургам.

Отвечая, зачем нужно было искать собственников «Разреза Инского», Щукин пояснил, что собственники должны были платить на шахте деньги, а не он.

О задержании Цыганкова Щукин узнал по телефону от Тулеева 12 июля в 9:48, настоящего статуса Цыганкова подсудимый на тот момент не знал.

Геннадия Вернигора Щукин отправил к Иванову в Кемерово 12 июля разбираться, кто и что продает, какую сделку нужно заключать, юристы должны были решать на месте. Про сделку дарения акций Щукину 13 июля рассказал Вернигор в офисе «ЗапСибУгля», там же Щукин видел краснощекого Цыганкова, который уплетал с юристами шоколад и конфеты, пытался выяснить у него, сколько стоят акции, но Цыганков не мог определиться, Щукин поручил своим юристам разобраться, и доложить ему, а сам уехал в Кемерово на переговоры по УК «Заречной».

«А теперь Цыганков пишет, что я посмотрел на него как коршун, — вернулся Щукин к заявлению потерпевшего. — Моих намерений еще никаких не было, я с ним об акциях не разговаривал, повторяю, об этом юристы должны были договариваться, я его пять минут видел».

Прокурор продолжила формулировать сложноподчиненные вопросы, но к тому моменту, когда она заканчивала формулировку, Щукин часто уже терял нить и говорил: «Я не понял вопрос».

«Вы предлагали в оглашенных телефонных переговорах „по закону их садить“, кого „их“ и за что „садить“?» — поинтересовалась прокурор.

«Всех хозяйвов, которые не платят зарплату», — уточнил Щукин.

Калинкину Щукин по телефону пытался объяснить технические вопросы по шахте, и что СК "не набегается" за собственниками, потому что деньги на поддержку работы нужны будут постоянно и в большом количестве.

На этом допрашивать Щукина как обвиняемого в вымогательстве суд закончил и начал допрашивать его как свидетеля по эпизоду о взятке внедорожниками Сергею Калинкину.

Продолжение следует

Ранее опубликованные разговоры фигурантов "дела замов Тулеева" и другие публикации на эту тему:

Дело замов Тулеева: 100 миллионов за встречу с губернатором

"Все вопросы решаются в Москве"

"Сотку-то он нам еще же должен, или это уже забываем?"

"Нам дали команду — мы выполняем"

Как поссорился Аман Гумирович с Александром Филипповичем

Что "зашторило светлый образ" предпринимателя Щукина....

Шахтеры научились отличать собрание от забастовки

Тулеев - заместителю: "Меня зацепить у них же не получится?"

Судья отказался приобщить 100 лопат к делу замов Тулеева

Куда пропал вещдок?

Приобщенные разговоры и неприобщенные акты в деле замов Тулеева

К делу не пришьёшь

"То, что нам здесь предъявили, — это вообще дикость"

Как Аман Тулеев формулировал и контролировал свои поручения.

"Разрез Инской" портил показатель для Путина

"Продажа акций „Разреза Инского“ нас не интересовала"

"Отец родной послал нас сюда"

"Вернигор, вы себя не оговариваете?"

А. Щукин: "Тулеев держал меня в узде"

"Сто миллионов рублей я дал, а статья от 7 лет и выше"