Прощание с Мастером

Еще накануне он забегал в редакцию с обязательным цифровичком в кармане. Машинка - в ладонь, очень удобно, когда случится нечто, что просится запечатлеть в фотографии. В один из моих ответных забегов в лабораторию "Облстройпроекта", где он работал, Виктор показал снимки, сделанные по дороге в булочную. Уличная мельтешня с дождем была схвачена здорово - точно, выразительно... Он караулил случай. И случай его любил.

Мы планировали сделать подборку снимков в рубрику "Окрестности", сделанных в Междуреченске, Осинниках, наконец, просто поговорить...

А вчера он умер. На бегу - остановилось сердце. Не могу в это поверить.

О Викторе Бастрыкине мне писать трудно - уже потому, что писал о нем много, еще больше любил: он был редким сочетанием Мастера с большой буквы и замечательного человека, с которым легко и просто. Я убежден, что никто не снимал город так, как он, - Новокузнецк и город вообще. Видел его как никто другой.

Я уже говорил, что он снимал "архитектурно"- не только в силу специфики работы фотографом в проектном институте ("Кузбассгражданпроект", "Облстройпроект"). Он снимал нечто сверх того, что нужно для фотоотчетов о "застывшей музыке", как принято величать архитектуру. И это называется искусством.

Помню, слова, сказанные моей собеседницей на его последней персональной выставке в окнах Художественного музея: "Удивительно, они (фотографии. - В.Н.) будто сделаны в чужом, незнакомом, но красивом городе. Это снято как будто не здесь. Не сразу узнаешь. Обычно проходишь мимо..."

Помню накануне выставки, раскладывая снимки на столах в подвальчике лаборатории, Виктор сказал задумчиво: "Красив все-таки наш город".

Сказал, как будто не он делал эти фотографии. Я аж оторопел. Так это было неожиданно: "Витя, это ты делаешь его красивым".

Как Бог некогда сотворил эту Землю прекрасной. Но, увы, добавим - не сделал нашу жизнь справедливой.

Бастрыкин обожал рукотворное пространство города - ритм плоскостей зданий, контрасты между геометрией углов и мягкостью круглых объемов, его завораживали кружева решеток, каркасов, разного рода металлических конструкций, рифмовавшихся между собой, как строчки у поэта. Он любил разноокрашенные плоскости, тонко нюансировал цвет.

Впрочем, его город состоял не только из плоскостей зданий - он был мокрым от ливня с отражающимися в лужах тучами, желтым от цветущих одуванчиков, с черно-угольными от дождя стволами лип, с мокрым свежим снегом, лежащим на тяжелых алых кистях рябин, с матовым светом магазинов, ложащимся на свежевыпавший пушистый снег, с огромной Луной, поднимающейся над улицами.

Справедливость требует сказать, что Виктор Бастрыкин был гениально талантлив не только в съемке городских пейзажей.

Его натюрморты, тонкие, мутноватые от колеблющегося цвета, чрезвычайно живописные, были очень хороши. Как и портреты, где он умел передать тончайшее движение души людей...

Увы. Виктора Бастрыкина больше с нами нет. И нет слов, чтобы описать наше горе.

Остался огромный архив Мастера. Он требует осмысления. Может быть, следует в память о Викторе Бастрыкине издать персональный альбом его фотографий. Он так любил свой город, что мы просто обязаны это сделать. Хотя бы в знак признательности. И назвать его так, как он назвал свою последнюю выставку: "Город. Фотография на память".

Валерий Немиров.