Калибровка справедливости в домашних условиях

Исход дела Александра Шаталова стал легко предсказуем уже в тот день, когда суд отказал ему в праве участвовать в процессе. Что мотивировалось соответствующими заключениями и рекомендациями психиатров. В прошлом номере мы уже сообщили о постановлении постоянной сессии областного суда в Новокузнецке освободить Шаталова от уголовного наказания и направить его на принудительное психиатрическое лечение в стационар специального типа. Из каких соображений или рекомендаций исходил суд, закрыв свои заседания еще и для прессы, понять труднее.

Зато журналистов, как и обещали, допустили на заключительное заседание, когда зачитывалось постановление суда. А эта довольно долгая процедура включила в себя своего рода дайджест свидетельских показаний. Вместе с распечатками телефонных переговоров вохровца Александра Шаталова с губернатором Аманом Тулеевым, вице-губернатором Марком Рудником, начальником ГУВД области Александром Елиным и другими людьми в тот злополучный день 29 ноября 2007 года, когда прапорщик запаса, ветеран чеченской войны, снайпер, обладающий навыками сапера, пригрозил взорвать себя и пол-девятиэтажки на Пионерском, 35, где он заперся в своей квартире на седьмом этаже. Если не будут выполнены его требования. Он, впрочем, не собирался оставаться в живых в любом случае. И, в конце концов лег на самодельную мини-бомбу, зажег запал и, для верности, выстрелил в грудь из ракетницы. Все остальное – растяжки, минирование дома и прочее – было блефом.

Зафиксированные в распечатках требования Александра Шаталова вполне очевидны. Он хотел "прямого эфира", в котором тележурналисты должны были немедленно разоблачить (с его слов, вероятно) происки одной из евангелистских церквей, взявших на мушку, по мнению снайпера, финансовую деятельность УВД Новокузнецка, в частности, выплаты "боевых за Чечню".

Из материалов, оглашенных судом, следует, что эта “версия” не подтвердилась, а должностное лицо, на которое Шаталов указывает как на "полпреда сектантов" в УВД, не имеет отношения к выплате "боевых".

Вовсе без публичного комментария с чьей-либо стороны осталось и "разоблачение" готовящегося все той же церковью покушения на губернатора Кузбасса, о чем также желал уведомить общественность Александр.

И, наконец, каждый из его телефонных ультиматумов содержал требование "отменить ориентировку, в которой я представлен как убийца и псих". По зафиксированной в распечатке реакции областного милицейского начальства было видно, что оно искренне не понимает о чем речь - не тот уровень. Судя по всему, ориентировка (если она существовала в природе) была распространена накануне, после того, как поступил сигнал из Кемерова: некий новокузнечанин блокирует своими то ли идиотскими, то ли провокационными звонками работу губернаторской приемной перед выборами 2 декабря. Отправленная к Шаталову группа, включавшая бригаду из психолечебницы, не застала его дома. Или он просто не открыл дверь. Видимо, по такому случаю в линейные отделения милиции срочно ушла ориентировка. Не исключено, что в ней были помянуты все "сорок бочек арестантов". Для убедительности. Но это лишь мои предположения, поскольку об истинном содержании этой бумаги в решении суда ничего не говорится.

За несколько дней до "теракта" у Шаталова изъяли одиннадцать стволов(!) с боеприпасами к ним. И уже после, в обгоревшей квартире нашли больше тысячи патронов разных калибров и назначения. (Всем этим арсеналом он, надо полагать, владел на вполне законном основании. Наверное, и дальше бы владел, если бы не подал повода приглядеться к себе).

В нескольких свидетельских показаниях практически повторяется одна и та же фраза: "Кроме оружия его ничего не интересовало". Думаю, что это не так. Его очень интересовали справедливость и правда, которые он вымерял своим, так сказать, калибром. Они должны были восторжествовать под его возглас: "В студию!" Но не сработало ничего из придуманной им комбинации. Даже система самоуничтожения. Все кончилось пожаром, обвалившейся от воды штукатуркой у соседей, испорченной проводкой и обоями...

На последнем заседании суд предоставил заключительное слово Галине Мамедовой, матери подсудимого, представлявшей его интересы наряду с защитой. Она сказала, что во время процесса не показали видеосъемку штурма (не была представлена?). По ее убеждению, милиции есть, что скрывать. Кроме того Галина напомнила, что ее сын был избит ногами, когда чуть живой, но сам выполз из квартиры. Ему не дали долечиться в ожоговом отделении - отправили по этапу в Москву на экспертизу.

По-моему, самое важное, что прозвучало в ее заключительном слове: "Во время суда не было произнесено ни слова о так называемом чеченском синдроме. Мой сын был снайпер. Я понимаю, какую работу он делал на войне... У него восемнадцать наград. Но сколько бы ни было у него командировок в Чечню, он ни разу не проходил психологической реабилитации…".