Уважаемые читатели наверняка помнят, чем в последние три года попытки согласовать митинг в приемлемом для организаторов месте и в адекватное время. Причем не важно при Цивилеве ли, заявляющем, что    именно гражданская активность, а не дичайшие системные проблемы, ее вызвавшие, позорят регион, или при Тулееве, называвшем  митингующих  бузотерами и отморозками. Без разницы  в каком муниципалитете и в какое  время года. И уж тем  индифферентно  личности  организатора, будь то  Навальный, или  народ, или активисты   ЛДПР-КПРФ-НОД,  если это была инициатива без одобрения «свыше»  отказ практически всегда был гарантирован, и за редкими исключениями он оставался в силе и после судов двух инстанций, а последующие активисты, как правило не обращались.

Отказ обосновывался вариациями применения вот этой статьи 81-ОЗ «О некоторых вопросах проведения публичных мероприятий» (https://zakon.sndko.ru/assets/zakon_docs/2018_11-OZ.rtf):

 

То есть, как обычно бывает в Кузбассе (вспомните, например, как отмену прямых выборов мэров облсовет всерьез   обосновывал укреплением народовластия), под предлогом защиты наших с вами прав и свобод на этот раз жителям региона запретили митинговать практически ВЕЗДЕ.

Казалось бы, выбери себе место, не попадающее под вышеперечисленные запреты и подавай уведомление. Тот, кто ни разу с этим не столкнулся на практике и не юрист, вполне может так и подумать, но в момент подачи уведомления как раз и начиналось самое интересное.

И автор с коллегами, без преувеличения, знает о чем говорит, поскольку в период сентябрь- декабрь 2017 в рамках работы в Штабе Навального пытался пробить брешь в ущербном и антиконституционном  правоприменении данного закона, активнее, чем весь регион вместе взятый за предшествующие и последующие годы: каждую неделю подавались не менее пяти уведомлений с последующими исками в суд на отказ в согласовании, подбирались разные комбинации общедоступных площадей города, дат, времени проведения, численности и цели.  В ответ всегда получалась комбинация из одного или трех пальцев: площадь Общественных мероприятий менее 100 метров от Следственного комитета, площадь Маяковского – от Прокуратуры, и т.п.

А если указываешь в уведомлении, что внутри из этой части площади, тебе нужен лишь тот ее участок, который далее 100м, или вообще выбираешь площадь, где таких объектов нет, на помощь мэрии всегда приходил пункт закона, про «территории подготовленные к мероприятиям  с участием детей». 

То есть, условно подаешь ты на пять площадей уведомление на митинг 22 апреля. Чтоб хоть одна не занята была. А тебе в ответ «случайно» оказывается изданным днем ранее твоего уведомления Распоряжение, согласно которому на каждой из площадей одновременно гонки на собачьих упряжках, рисование на асфальте, лазертаг и чтение стихов. С 9 утра до 8 вечера. С участием детей. В жару и в стужу жгучую.

И не проверишь распоряжение на подлинность, т.к. это ненормативный акт и публикации он не подлежит. Рисуй задним числом сколько угодно про что угодно...

А в суде убеждать Центральном районном, что суд не вправе применять противозаконный акт нормативный областной, даже если он и не отменен, было бесполезно. Проверено порядка 50 раз.

В январе  2020 оба исковых заявления были сданы в суд , а дальше началось самое интересное.

Суд принял заявления, его все устроило с точки зрения КАС РФ, и назначил дату подготовительного заседания ДО которой обязал и Цивилева и облсовет предоставить отзыв по существу.

Приходит представительница Цивилева и, улыбаясь, приносит на одном листочке возражения. Отказать, потому что административные истцы в шапке иска вместо даты издания обжалуемого закона указали дату его публикации. Судья тоже улыбается, поскольку данный довод, имей он хоть какую то юридическую силу, был бы основанием вернуть нам заявления, но раз они приняты, значит суду очевидно, какие нормы какого именно закона суду требуется проверить на соответствие.

На этот раз в процесс приходят оба представителя. От облсовета возражения на одном листочке. Не по существу, как и ранее от Цивилева.

На этот раз просят суд отказать в требованиях, т.к. административные истцы назвали обжалуемые нормы закона «пунктом части», а, оказывается, есть такой областной закон, который говорит, что частей вообще нет в региональных законах. В федеральных есть, а в региональных только пункты и подпункты.

Судья снова улыбается и еще раз рекомендует возражать начать по существу.

И автор уже не надеялся, что вопрос до осени разрешится, как коллега  Виктор Олегович скидывает скриншот из «Консультант плюс».

Где черным по белому написано, что ответчики оба не дожидаясь решения суда по сути добровольно удовлетворили исковые требования. Причем на 200 процентов. Мы с Денисом требовали один пункт признать недействующим, а признаны ДВА.

Чтоб понятно было читателям, вот ссылка на текст внесения изменений в закон (она же на фото) http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/4200202004090004.

А это ссылка  на предыдущую редакцию http://docs.cntd.ru/document/990312546,

Так что два гражданских активиста безродных смогли сделать для общества за несколько месяцев то, чего все вместе взятые партии за 8 лет. 

Из изложенного не следует, что митинги прям так на 146 процентов будут согласовываться после карантина. Но отказать в согласовании будет существенно сложнее.  А дальше все будет зависеть от соотношения профессионализма организаторов и продуктов жизнедеятельности сов, которые будут пытаться решать задачку о двух площадях старыми методами. Два-три решения судебных  по итогам их неудач и административок на начальство, и лишь тогда можно будет говорить о победе.

Но все предпосылки созданы. Остальное зависит от вас.

На прилагаемых фото: история вопроса  в картинках

Что во всей этой истории с добровольным признанием по сути исковых требований непонятно, так это мотив. Может быть ребятки какие то свои интересы преследуют и тайные «печенегские» цели?  Ведь пока что объективно для роста протестных настроений в регионе власть за два года сделала на порядок больше, чем вся оппозиция за многие годы. Вскоре узнаем, видимо.

«Наделяя правом  утвердить перечень дополнительных мест, где проведение публичных мероприятий запрещается, федеральный законодатель наделил  и  обязанностью исчерпывающего характера этого перечня, установления именно перечня мест, а не перечня субъектов, чье присутствие запрещает проведение мероприятий в любом месте, а также  соответствия категорий мест требованиям ч.2.2. ст. 8 54-ФЗ «В целях защиты прав и свобод человека и гражданина, обеспечения законности, правопорядка, общественной безопасности законом субъекта Российской Федерации дополнительно определяются места, в которых запрещается проведение собраний, митингов, шествий, демонстраций, в том числе если проведение публичных мероприятий в указанных местах может повлечь нарушение функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, создать помехи движению пешеходов и (или) транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры». Причем из сопоставления частей 2 и 2.2 указанной статьи, равно как и из содержания ч.1. ст. 8 54-ФЗ очевидно, что региональный законодатель обязан был утвердить перечень мест, в которых проведение публичных мероприятий запрещается, посредством утверждения категорий объектов и (или) прилегающих к таковым территорий, то есть не оставляя по существу на своем уровне неурегулированным запрещается ли в любом конкретном месте проведение публичного мероприятия или разрешается безотносительно действий и решений на этот счет иных лиц, включая орган местного самоуправления.

Именно последнее и имело место со стороны регионального законодателя в оспариваемой норме, когда по существу статьей 2 81-ОЗ от 09.07.12 был утвержден не конкретный перечень мест, в которых проведение публичных мероприятий запрещается, а перечень условий при применении которых органом местного самоуправления абсолютно любое на их усмотрение место становится, согласно именно последующего ненормативного акта органа МСУ  местом, в котором проведение публичного мероприятия запрещается. Причем окончание действия этого ненормативного акта, носящего как правило разовый характер, влечет прекращение и запрета на использования данного места в качестве места проведения публичного мероприятия опять таки без вмешательства федерального и регионального законодателя. То есть региональный законодатель явно вышел за пределы делегированного регулирования ограниченные ч. 2.2 ст. 8 54-ФЗ  и по существу наделил орган местного самоуправления правом утверждения конкретных мест, где проведения публичных мероприятий запрещается, утверждая сам лишь перечень условий, которым соответствует такое место, равно как в части оспариваемого п.8. ст. 2 81-ОЗ утвердил по существу  не место, в котором проведение публичного мероприятия запрещается, а субъекта, запланированное наличие которого в любом месте, влечет  запрет на проведение публичного мероприятия – дети.