Гражданин – это звучит как “пройдёмте…”

Во вторник новокузнецкие коммунисты провели на Театральной площади пикет, на котором попытались довести до сведения горожан информацию о задержаниях активистов КПРФ, об обысках и изъятиях коммунистической литературы и атрибутики у них на квартирах и в офисе КПРФ накануне и в день визита. Кроме того, обо всем этом можно было узнать на российских интернет-страницах КПРФ и из информации местных сайтов. Однако интернет-пользователи в своих комментариях к этим сообщениям особого сочувствия к коммунистам не проявили.

Припомнили только, что обычай у нас такой: всякая власть считает себя обязаной "держать и не пущать" оппонентов. В свое время коммунисты прессовали демократов, потом демократы - коммунистов, теперь единороссы - на всякий случай и тех, и других.

В общем, беззаконие не было осуждено гражданским чувством масс. Даже, по большому счету, не было замечено. Бывает. Вот 20 марта, к примеру, было весеннее равноденствие. А многие ли заинтересовались этим явлением, а тем более заметили, что Солнце взошло точно на Востоке, а зашло строго на Западе? Между прочим, по всей Земле. Вот если бы от наступления астрономической весны зависело не только земное время, но, допустим, и квартальная премия... Вот тогда бы мы внимательно отслеживали эту хитрую небесную механику. И глядя вверх, возможно, обрели бы ненароком повод поразмышлять о высоком. Например, о свободе.

Космос и свобода - два туманных, но явно связанных друг с другом понятия. Об этом догадался Галилей. Во всяком случае, тот, который с раздумчивой хрипотцой Высоцкого произносил монолог в пьесе Бертольда Брехта. Тот Галилей говорил своему ученику Андреа Сарти, что телескоп как необходимый инструментарий анализа необходим не только астрономам, но и массам - чтобы разглядывать и понимать происходящее на Земле. И что "даже торговец шерстью должен думать не только о том, чтобы самому подешевле купить или подороже продать, но еще и о том, чтобы беспрепятственно могла вестись торговля шерстью".

Где-то у Высоцкого (считавшего свою роль в "Жизни Галилея" едва ли не самой важной для себя, как актера) прочитал, что Брехт специально дописал этот монолог в старой довоенной пьесе уже после Хиросимы. Ему было важно сказать о том, что открытия ученых, сделанные освобожденными от предрассудков мозгами, способны "вызвать вопль ужаса" в мире, где социальная жизнь остается закрепощенной.

Только вопрос о "беспрепятственной торговле шерстью" при социализме коммунист Брехт предпочел не развивать. Ограничился изящной метафорой. У Василия Гроссмана, писавшего роман “Жизнь и судьба”, примерно, в то же время, все гораздо жестче. Там старый партиец, прежде, чем повеситься в лагерной больничке от чувства не искупаемой вины, исповедуется товарищу: “Мы не понимали свободы. Мы раздавили ее. И Маркс не оценил ее: она основа, смысл, базис над базисом...”

Но это все литература. Что до прозы жизни, то хотелось бы задать простой вопрос тем, кто “держит и не пущает”. Понятно, что в ваших действиях нет ничего личного, а тем более идеологической подоплеки. Начальство приказало исключить всякую вероятность протестных акций - вы исполнили... А вам не приходило в голову, что уже могло прийти такое астрономическое время, когда нарушать закон опаснее, чем ослушаться начальства?