Сиротский угол

...Центр Запсиба. Проспект Советской Армии, 37. Пятиэтажка из четырех подъездов, из которых три надежно защищены металлическими дверями, а последний, как раз нужный мне, "гостеприимно" распахнут. Из закопченного чрева подвала поднимаются клубы зловонного пара, на темной лестнице зябко, как на улице. Сквозь затянутое колючим инеем окно едва пробивается свет. Трогаю батареи - пальцы обжигает холодный металл.

Вот и квартира номер 64, дверь чуть приоткрыта, замок выломан. На стук никто не отзывается, непрошеным гостем переступаю порог и попадаю в обшарпанный мрачный коридор. Снова двери, их пять. За какой же из них живет Миша, о котором нам написали в редакцию? Спросить не у кого. Стучусь во все. Тишина. Обхожу апартаменты секционки. Мама дорогая, куда я попала?! Это что, туалет? Судя по мощному зловонию и живописной кучке в унитазе, да. Смывать нечем, трубы срезаны "под корень". Воды нет в принципе. Может быть, она есть на так называемой "общей кухне"? Та же неприглядная картина: ободранные стены, серый, в потеках, потолок, пол и подоконник грязны и занозисты. Из мебели только поломанный шкаф и половинка продавленного дивана. А это что за узкое темное помещение? Видимо, когда-то здесь был душ. В кромешной тьме этого кирпичного мешка среди ворохов мусора разглядываю колченогую табуретку, стоящую в центре. Невольно гляжу наверх, крюка нет... Ничего себе навеяло! Редкостная картина... За многие годы журналистской работы где только не приходилось бывать, но такое надо еще поискать. Значит, вот где живет незнакомый мне даже по фамилии бывший детдомовец Миша, недавно отслуживший в армии и вернувшийся в родные пенаты...

С Мишей Пуховым я познакомилась на следующий день. Ладный симпатичный парень двадцати одного года от роду. Поинтересовавшись, откуда о нем узнали в редакции газеты, с неохотой, но начинает рассказывать о себе. Важна, кто понимает, и очень хорошо понимает, каждая деталь его печального повествования.

В шесть лет он и его старший брат Саша остались круглыми сиротами. Сначала от несчастного случая на реке погиб отец, мама из этой секционки, которую получил Пухов-старший, работая аппаратчиком на ЗСМК, перебралась к своим родителям в пятикомнатную квартиру. "Адреса я не помню, маленький был, - продолжает Михаил. - Дом был недалеко от пансионата "Озерный", его еще в народе называют "клюшка". Наверное, я там и был прописан, потому что в ордере на эту отцовскую комнату значился только брат. Вскоре мама умерла от рака, а мы оказались в 95-м детском доме. Потом не стало бабушки и дедушки. Куда делась их квартира - неизвестно, в детдоме сказали, что дед ее пропил. После детдома и общаги училища нам с братом разрешили занять эту комнату на проспекте Советской Армии, 37. Наши когда-то уютные 12 квадратных метров превратились в настоящее пристанище бомжей. Что говорить о состоянии комнаты, если в ней не было даже дверей и окна, просто закопченные проемы. Похоже, что здесь был пожар. Общие туалет и душ тогда еще работали, кухню постоянно заливала жиличка сверху, поэтому ею никто не пользовался. Кроме нашей и еще одной, где жила старушка, все остальные комнаты сдавались внаем, случайные жильцы относились ко всему наплевательски. Потопы случались часто, в один "прекрасный" день очередная бригада слесарей водопроводные трубы срезала и велела приходить в туалет со своим ведром с водой.

Вместе с братом кое-как привели комнату в порядок, наклеили обои, постелили линолеум, починили сток у раковины, которая находилась в нашей комнате. Жизнь вроде налаживалась, хотя было непонятно, почему на двоих нам, выпускникам детского дома, полагалось всего 12 квадратов, наших же по закону. "Радуйтесь, что есть крыша над головой", - сказали нам. Мы, конечно, радовались, но недолго. Брат после драки со смертельным исходом был осужден на пять лет. Меня на два года забрали в армию.

Отслужил нормально, демобилизовался сержантом. Вернулся домой и не узнал своей комнаты. Кому ее сдавали в аренду - не знаю, но человек, живший в ней два года, оставил разруху, грязь - все то, что вы увидели вчера на кухне и в туалете, и еще долг коммунальных платежей на 11 тысяч рублей. Попробовал найти защиту у своих "опекунов", которые мне полагаются как круглому сироте до 23 лет, да где там... Ничего не знаем, ничем помочь не можем. Снова взялся за ремонт. Накопленных на сберкнижке за годы пребывания в детдоме 20 тысяч хватило лишь на комнату. Туалет и душ уже "не потянул". Если бы не моя девушка и ее мама, не получилось бы и это. Сколько мы отсюда вывезли... Бомжей, прижившихся на кухне, прогнали, они ходили сюда компаниями каждую ночь. Выбросили их тряпки, выгребли груды мусора и поставили замок на общей двери, правда, запор и недели не продержался. Видимо мне в отместку, кто-то из бомжей проник через окно в мою комнату, пришлось разориться еще и на решетку. Но это полбеды, самое страшное, что я не являюсь владельцем этих многострадальных квадратных метров. Ордер до сих пор на отце, есть там брат, и теперь, чтобы прописаться, мне нужно его согласие, которого, поскольку он находится в Абагуре на строгом режиме, я получить не могу. Тем не менее в ЖЭКе с меня требуют не только полагающиеся в месяц 650 рублей квартплаты - за свет, тепло, воду (!), техническое обслуживание (!!!), но и немедленно погасить долг. Когда я это смогу сделать - не знаю, только-только устроился на работу".

Конца у этой истории пока еще нет. Так хочется, чтобы он был хоть немного радостным. И еще: хочется надеяться на знающих людей, которые разберутся в жилищных проблемах сироты Пухова. Журналист, конечно, не специалист, что видим - то и излагаем, наши эмоции не в счет, есть законы. Жилищный кодекс гласит, что каждому выпускнику казенного учреждения полагается свой угол. Это право детализировано в Федеральном законе РФ "О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей". Он же конкретизирует санитарно-технические нормы этого "угла". Есть законы и по совершению сделок с квартирами детдомовцев, та же сдача внаем по договору делается исключительно в интересах сироты, а не наоборот, набежавшая "копеечка" идет на лицевой счет сироты. Разве поднимется у кого на него рука? Ведь папки с мамкой нет, заступиться некому.

Ольга Волкова.

"Кузнецкий рабочий"