Буря в песочнице

Мирная жизнь шахтера-пенсионера из Новокузнецка Николая Иваныча Ташкеева взорвалась 14 ноября 2007 года, когда на пороге его квартиры появились двое милиционеров и старший, майор, потребовал металлическим голосом: "Показывайте, какие взрывчатые вещества вы храните в подвале". "Какие вещества?! Что вы несете?" — хотел было сказать Николай Иваныч, да осекся…

Как Ташкеев заложил под себя бомбу За месяц до этого, утром 12 октября 2007 года, Николай Иваныч услышал шум за окном. Выглянул и ахнул: на полянку под окнами выгружают породу. Один грузовик, второй… "У меня там кедрушечки росли — съездил в тайгу, привез саженцы, посадил, они прижились". Выскочил на улицу. Оказалось, двое сотрудников ГИБДД, Трофимов и Ерохов, молодые ребята, соседи Николая Иваныча, устраивают парковку для своих автомобилей — у них их много, негде ставить. Николай Иванович взорвался: что творите! Его послали. Он побежал в администрацию своего района. На место тут же прибыли замглавы и архитектор — злоумышленники как раз третью машину породы высыпали. Начальство вскипело: сейчас же убирайте, говорят, иначе под суд пойдете за самоуправство. Против начальства молодые гаишники не пошли, породу кое-как соскребли, остатки разровняли, кедры Николая Иваныча похоронили. И сказали пенсионеру втихаря: "Ну, давай повоюем". Часовой механизм бомбы заработал. В этот же день, 12 октября, на сайте администрации Новокузнецка в адрес мэра появилось сообщение от Трофимова (орфография и пунктуация сохранены): "В нашем доме… проживает один гражданин, который самовольно захватил подвал дома, носит туда мешки с каким то вешеством, на прозьбы показать что творится в подвале отвечает что "здесь не драмтеатр" и отказывается дать ключи. В связи со сложной террористической обстановкой в стране просим вас разобраться какую деятельность ведет данный гражданин в подвале нашего дома". Видать, нужной гаишникам реакции не последовало, и через неделю, 19 октября, на сайте появилось второе сообщение, уже от Ерохова, которое повторяло предыдущее и кончалось все тем же: "…в связи со сложной террористической обстановкой в стране просим разобраться, что за вещество хранит Ташкеев Н.И. в подвале". Наконец сигнал был услышан — на стол мэра Новокузнецка легли сообщения бдительных гаишников Трофимова и Ерохова. Время было самое неподходящее — накануне выборов. А тут террорист объявился, взрывы домов готовит… По тревоге были подняты все силовые структуры города Новокузнецка. Позже Николай Иваныч подсчитает по документам: в проверке сообщений был задействован 41 человек — сплошь начальники и офицеры. Почти вся силовая элита Новокузнецка пресекала подготовку теракта и искала взрывчатку. Но вход в подвал дома преграждала железная дверь, запертая на замок, ключи от которого — у предполагаемого террориста (по совместительству старшего по дому) Николая Иваныча, а его который день нет. Явно скрывается. Как Ташкеев ходил по минному полю Николай Иваныч всего этого, конечно, не знал — интернетом он не пользуется и вообще был в отъезде. 14 ноября он спокойненько вернулся в родной город, "знакомый до слез", пришел домой и даже побриться еще не успел — звонок в дверь. Открывает — стоят майор милиции и лейтенант. "Вы Ташкеев?" — "Да". — "Показывайте, какие взрывчатые вещества храните в подвале". Николай Иваныч хотел пошутить в ответ, но видит — юмор они не воспринимают. Хорошо, говорит, успокойтесь. Взял ключи. Пошли в подвал. Там темно и грязно. Впереди майор идет, фонариком светит, за ним Николай Иваныч с ключами, а сзади, на безопасном расстоянии, лейтенант. "Был у него наган или нет, не знаю, но, наверное, был — они же готовились. Я подумал: не дай бог крыса сейчас под ногами пробежит, я испугаюсь, дернусь — он меня и пристрелит…" Там, в подвале, кладовка. Николай Иваныч с майором зашли, а лейтенант за дверью остался — охранять. "Я говорю: вот взрывчатка. Песок называется. Для детской песочницы. Несколько лет назад мы с Женькой Родионовым из 10-й квартиры (он водитель на "Газели", у него маленькая дочка) съездили на речку, набрали песка в мешки, погрузили, привезли, в подвал стаскали. И все это видели". И дальше каждый год видели: ребятишки песок из песочницы растаскают — Николай Иваныч на своем горбу выносит мешка два и высыпает в песочницу. У гаишника Трофимова, кстати, ребенок тоже играет в этой песочнице. А у Николая Иваныча, тоже кстати, дети уже давно взрослые. Майор покопался в одном мешке, в другом, потыкал пальцем в остальные — там мешков десять было. Точно, говорит, песок. Еще в кладовке майор обнаружил железяки — заготовку для детских качелей, и доски — для хозяйственных нужд дома. Вообще Ташкеева не случайно старшим по дому избрали. Он самый активный. Хоть и травмированный шахтер, но много чего он для жителей дома бесплатно и своими руками сделал: пешеходную дорожку к дому плитами выложил, площадку перед домом от строительного мусора расчистил, детский городок выпросил и привез, сам же потом его и вкапывал. Детей много в доме, думал, их отцы помогут, но никто не вышел. Зато теперь, когда в горку к дому поднимается, ребятня с балконов орет: "Никола-а-ай Ива-а-аныч!". И колеса вокруг полянки, которую гаишники породой засыпали, Николай Иваныч вкапывал — со всего района таскал, чтоб машины не заезжали, потому что там теплотрасса проходит, канализация, кабель — там нельзя никаких парковок. …Вышли из подвала. Майор лейтенанта отпустил, и они пошли к Николаю Иванычу домой — отписываться. Шесть часов писали. Во все инстанции надо было написать, что Ташкеев не террорист, что он в подвале вместо взрывчатки песок хранит. А когда исписали кучу бумаг, майор, его Василий Иваныч зовут, похлопал Николая Иваныча по плечу и говорит: "Хороший ты мужик, на таких, как ты, Россия держится". И ушел. Как Ташкеев взорвался А на Николая Иваныча в РОВД завели материал о возбуждении уголовного дела. 12 дней дознаватель Смирнова, майор милиции, рассматривала это дело. Думала: возбуждать или нет. "12 ночей я спать не мог! Что тут думать — я ни в чем не виноват. А они со мной официальным тоном: вот здесь распишитесь, вот здесь… 12 дней давал показания и отписывался, что в подвале храню песок для детской песочницы". В злополучном подвале перебывало столько комиссий — Николай Иваныч со счету сбился. Комиссия из РОВД, пожарники, специалисты обслуживающих организаций, главный архитектор района, начальник отдела ГО и ЧС… Все хотели видеть этот песок. Посмеются и уходят. А Николаю Иванычу уже не до шуток. — Вот в 2007 году, спустя 70 лет, меня опалило дыхание 37-го — когда ни в чем не повинных людей сажали. Тогда их называли врагами народа. Сейчас вся страна борется с терроризмом. Тогда под лозунгом борьбы с врагами народа можно было любого Николая Иваныча под расстрел подвести. Не так посмотрел, не так дорогу перешел — а давай-ка мы на него напишем: похоже, он агент или враг. Его бабах — и к стенке. Нутром почувствовал, как тяжело было тем людям в 37-м доказать свою невиновность — да просто невозможно. Я благодарю Бога, что сейчас не 37-й и я остался живой. Что все-таки проверили — что у меня там в подвале: песок или взрывчатка. Тогда бы проверять не стали… Но система эта жива. Как раньше одни мерзавцы и негодяи писали доносы и по этим пасквилям расстреляли миллионы ни в чем не виновных людей, так и сейчас, через 70 лет, наследники тех негодяев творят то же самое. Написали донос — посмотрите, сколько там ошибок! — только за то, что Николай Иваныч помешал им парковку на полянке сделать. Встречаемся в подьезде, Трофимов говорит: "Ну что — получил?". Через 12 дней майор милиции Смирнова отказала в возбуждении уголовного дела против Ташкеева за отсутствием состава преступления. "То есть что-то преступное в моих действиях было, и это давало основания Трофимову и Ерохову обращаться с жалобами на меня, но для возбуждения дела не хватило. Мне надо, чтобы отказали за отсутствием события преступления, а не состава. Вот в возбуждении дела против Трофимова и Ерохова о клевете они отказали именно за отсутствием события преступления". "Что же я, по вашему мнению, совершил?" — спросил Николай Иваныч у майора Смирновой. "Зря писать не будут", — ответила майор. Вот уже полгода Ташкеев бьется, чтобы официально признали полное отсутствие за ним какой-либо вины. За эти полгода майор Смирнова уже четвертый раз упорно выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления. И каждый раз Ташкеева вызывают в РОВД, и он опять дает показания о речном песке. "Шесть месяцев меня гоняют по кругу: милиция покрывает гаишников, прокуратура — милицию, суд — прокуратуру. Прямым текстом мне говорят: живой же — какая тебе разница? Как — какая! Борьба идет за мое честное имя". "Зря писать не будут…" Когда бдительные молодые гаишники уже послали свои сообщения на сайт администрации Новокузнецка, а реакции еще не последовало, они сочинили текст коллективной жалобы. Опять там фигурируют "мешки с неизвестным содержимым", но в целом жалоба написана более художественным стилем, нежели сообщения на сайте. Например, парковка под окнами названа в жалобе "благоустройством территории", "…но гражданин Ташкеев Н.И. в категоричной форме стал выражать свое недовольство, всеми своими действиями препятствовать благоустройству и писать жалобы клеветнического характера на рабочие места жителей подъезда, чем вызвал унижение человеческого достоинства", — пишут авторы жалобы. И еще цитата: "Кроме того, гр. Ташкеев Н.И. не считается с личной собственностью других жильцов, портит чужое имущество — пишет маркером на дверях квартир, после чего остаются нестираемые следы и дверь приобретает неэстетический вид". Конечно, Ташкеев никаких надписей на дверях не делал — не в том возрасте уже. А вот его, Ташкеева, дверь после октябрьских событий оплевали и сожгли звонок. Сочинив жалобу, гаишники пошли собирать подписи по квартирам. И собрали их немало. Вот он — главный аргумент майора Смирновой. Кто подписал? "Я не девочка, всем я нравиться не могу", — объясняет Николай Иваныч. Понятно, недовольны жены Трофимова и Ерохова (почему-то сами гаишники свои подписи не поставили). Недоволен автовладелец Кузьмин с женой, которым тоже нужна эта парковка. Недовольны Матюнины и Полунины — те, кто по нескольку лет за квартиры не платили и которым Ташкеев (как член правления товарищества собственников жилья) плешь проел своими напоминаниями. Недовольны супруги Сократовы — им Ташкеев не дал самовольно перекрывать стояки в подвале, потому что их имеют право перекрывать только слесари. Сократовы сказали, что им "некогда по слесарям ходить" и, видать, затаили на него обиду. Недовольна сотрудник милиции Королева — ей Ташкеев запретил хранить в подвале мешки с капустой. А половина просто подписались не читая: "лишь бы быстрей ушли", "смотрю, подписей уже много — до кучи поставил", "сказали, насчет парковки, я и подписал", "а когда читать, если стоят над душой?" — так они объяснили потом Николаю Иванычу, против которого зла не держат. Ну а жена фээсбэшника Боровкова, домохозяйка, хоть ее и предупреждал муж: "Никуда не суйся!", и Николая Иваныча она в глаза не видела (они совсем недавно заселились в дом), расписалась за себя и за мужа, видать, просто так, чтоб поучаствовать в общественной жизни дома. Только Пашка из 31-й квартиры прочел и отказался. Вот такой глас народа. (А потом были выборы…) Кстати, майор Смирнова тоже ходила по квартирам — собирала на Николая Иваныча характеристику. Спрашивала: что вы можете сказать плохого о Ташкееве Н.И.? Если кто мог плохое — брала письменные показания. А если только хорошее, как Пашка из 31-й квартиры, то разворачивалась и уходила… — Я не отступлюсь, — говорит Николай Иваныч. — Памятью тех миллионов загубленных жертв я не отступлюсь. Может, это глупо, но я буду доказывать полную свою невиновность. Екатерина Гликман 29.05.2008 Новая газета