Фет и Тютчев. Декабрь в русской поэзии

"5 декабря родились А. Фет и Ф. Тютчев", - напоминает гость портала КузПресс Сципион.

На фото: портрет А. А. Фета работы И. Е. Репина.

Слово автору:

"Вот Фет

А это Тютчев:

К обоим я равнодушен.

Русская поэзия мне представляется в образе Великой ТрансРоссийской ж.д.: от Москвы унылая равнина, через сутки вздыбливающаяся Уралом - поэтами Пушкинской поры, каждый другого гениальней, а потом опять унылость сибирской низменности, болота и чахлые березняки, Тютчев да Фет с Полонским, и так до Серебряного века - Саянских хребтов... И того и другого, впрочем, знаю с детства.

Естественно, Тютчев это "Люблю грозу в начале мая" из "Родной речи" начальной школы.

В стишок обычно не включали непонятное малышне заключительное четверостишие, самое, на мой вкус, самое талантливое:

Тютчев был небыкновенно плодовит. Не стихами - детьми. Каждую из официальных жён он осеменил минимум тремя отпрысками, а ещё были неофициальные. В основном почему-то немки. Одна из них - отглаженная баронесса Эрнестина поразила моё воображение в детстве, потому что сильно контрастировала с зачуханным старичком с поджатыми губами - Тютчевым на фронтисписе.

И ещё в томе стихов Тютчева был портрет одной из возлюбленных поэта - Денисьевой, испуганной женщины с очами, полными горя и любви, не повезло ей...

Кому-то из своих женщин Тютчев посвятил стих, ставший всем известным романсом: 

Фет был совершенно непродуктивен по части потомства, ни сыновей, ни дочерей, и весьма плодовит в смысле стихов и переводов. И чрезвычайно успешен по хозяйственной части. Его поместье в Мценском уезде Орловской губернии было многоотраслевым: там росли злаковые культуры, по лугам бродили многочисленные скоты, в выкопанном пруду резвились рыбы, в цветущих липняках кишели медоносные пчёлы, а ещё у него имелся конный завод с орловскими рысаками - к чему бы ни прикасалась рука удачливого помещика, всё, как у Мидаса в золото, превращалось у него в доход.

Часть жизни он прожил русским дворянином Шеншиным, потом стал незаконнорожденным отпрыском лютеранина Фета, так и жил, чтобы на старости лет вернуться в русское лоно Шеншиных.

Выслужил, однако, личное дворянство, став бравым гвардейским штаб-ротмистром. Награждён орденами, но в военных кампаниях участия не принимал.

После трудов праведных помещик кропал стишки, однообразные, как среднерусские пейзажи. И среди них образцово пошлый стих, который я ненавижу и который приведу поэтому полностью:

Такие дела. При всё при этом, как из песни слова не выкинешь, так и из русской литературы не выкинуть ни Фета, ни Тютчева".