Начало начал

Восьмидесятилетний юбилей Кузнецкого металлургического комбината был отмечен незаметно. Понятно, что владельцы новоназванного предприятия, “отсекшие историю”, как бы и не заинтересованы в празднике: память - это серьезные обязательства, традиции требуют продолжения. А вот почему промолчал город, который обязан КМК своей новой историей, которому именно комбинат дал его нынешний статус индустриального? Загадка!

Пробел в какой-то степени устраняет выставка в музее имени Бардина, которая обращена к самому началу строительства - к 1929 году. И даже чуть раньше. Потому что двумя годами ранее на пристанционную площадку высадились семьи так называемых грабарей. Но строительство задерживалось, и они зарылись в буквальном смысле в земляные норы.

Задержка происходила по двум причинам: запасы железных руд в Тельбесском районе специалисты нашли недостаточными для проектной мощности завода “американского типа”, а потом обсуждались по крайней мере три схемы размещения предприятия. Наконец выход нашли в создании Урало-Кузнецкого проекта, по которому с Урала должны везти сюда руду, а отсюда на Урал - коксующийся уголь.

И академик Бардин принялся обследовать строительную площадку будущего предприятия своей мечты, проехав по Барнаульскому тракту до речки Конобениха. Там стояла мельница, а у запруды на животе лежал мельник и таскал чебаков. Услышав о заводе, он широко зевнул: мол, слышал я о таком давно, но время идет, а завода нет как нет, зато чебаки в Конобенихе не переводятся.

Однако скоро семьи грабарей снялись со станционной площадки и принялись за земляные работы на площадке Кузнецкстроя.

Есть на выставке снимок, показывающий, как спиливают могучее вековое дерево, оказавшееся на площадке предприятия, которому, как верилось тогда, предначертана жизнь долгая и славная, и вовсе не рельсового заводика. Вот ирония судьбы!

На станцию стали прибывать эшелоны со строителями, столкнувшимися с кромешной недостачей жилья. Дело дошло до того, что из уже построенных бараков силком выталкивали семейных, которые принялись - под зиму - строить земляные норы. Жесткие жилищные условия, к слову, не очень привлекали на строительство технических специалистов - ехали они неохотно. Положение усугублялось недостатком воды, которую добывали из-под земли.

Народ приезжал на строительство тысячами и тысячами бежал.

А кругом лежали болота - вот еще один фактор, делавший работу на площадке строительства почти невозможной. Речь даже шла о переносе здания заводоуправления с запланированного места на более сухое. Однако выход был найден более чем оригинальный. Мало кто сегодня знает, что вроде бы с виду монолитное здание заводоуправления КМК - по сути три объединенных сооружения, каждое из которых стоит на своем фундаменте в зависимости от почвы под ним.

Понятно, что завод “американского типа” поначалу строился примерно по той же схеме, по какой Петр I строил Санкт-Петербург (еще одно сходство между нашими городами): лопату в руки - и вперед. Денег на строительство выделяли катастрофически мало - меньше обещанных в десятки раз.

Для первой подстанции купили в старом Кузнецке списанный генератор тока, добавили детали, выточенные из взятого там же железного лома, и первая лампочка зажглась в будущем заводоуправлении.

Но постепенно площадка строительства заполнялась техникой: машинами, экскаваторами, прочими техническими приспособлениями. Но это было потом. А 1929 год был годом тяжелейшим, кабы не сказать адским.

Собственно, об этом повествует выставка о начале начал. Повествует в фотографиях: то, что мы пишем, попытка прочитать по ним события восьмидесятилетней давности. Прочитайте и вы, чтобы понять, что весит Кузнецкий комбинат в истории города, в нашей памяти.