Начальная история Руси: проблемы и возможные пути решения (часть 5)

Лев Агни завершает исследование древнерусской истории.

Хронология и достоверность сведений, излагаемых в начальном летописании .

Древнерусская летопись не знает развернутых описаний княжений Рюрика, Ольги, Святослава. А те, что имеются в летописи, преимущественно почерпнуты из зарубежных источников (договоры с греками Олега, Игоря и  Святослава [1] , поездка Ольги в Константинополь).
Походы русов на Каспий летописи тоже не известны. Поэтому походы и годы походов Олега в разные земли славян вызывают недоверие: притом, что древнерусские книжники не знали дат кончины первых русских правителей, откуда у них погодовая хроника походов Олега и, например, Святослава?
Почему исследователи непременно хотят видеть точную и достоверную информацию в текстах ПВЛ и Новгородской первой летописи? Допустим, археологические раскопки подтвердят существование Гнёздово во второй половине IX в., причем, найдутся следы пожара.
Конечно, сразу встанет вопрос, был ли пожар устроен в ходе боевых действий местного населения с агрессорами или возник по иным причинам. Даже если пожар возник в ходе военных действий, то археологические данные никоим образом не могут сказать, кто организовал пожар: будь то некий летописный Олег или какой иной главарь банды скандинавских разбойников.

Сомнительность дат правления первых князей Руси – общее место, на котором нет смысла останавливаться [2] . Не располагая детальными сведениями формирования Руси с центром в Киеве, единственно возможной точкой отчета исторической Руси [следует] обозначить 940-е гг., время правления Игоря.
Вся остальная летописная хронология древнерусской истории повисает в воздухе (случись поездка Ольги в Константинополь в 957 г. [3] , гибель Игоря можно отодвигать и к началу 950-х гг.): Игорь известен из византийских сообщений, его историчность подтверждается перекрестными известиями из различных источников. Именно с него начинается политическое лидерство будущей подлинно княжеской династии, на его потомстве древнерусские книжники и сосредотачивают свое внимание.

Древнерусская государственность – миф или реальность?

Проблема генезиса древнерусской государственности и древнерусского государства – довольно сложная тема, и я её сознательно избегаю, затронув однажды в тексте вскользь. Для того чтобы говорить о древнерусском государстве, следует определиться с тем, что такое государство , какие существуют признаки государства , как они выявляются в истории Руси.
На сегодняшний день нет целостной концепции (или концепций) возникновения и формирования древнерусского государства [4] . Как можно судить, на сегодняшний день имеются наработки в области "дружинного государства" [5] и имеются четыре монографии по генезису древнерусского государства [6] . Я думаю, здесь очень важно разделить два понятия: государство и государственность.
Соотношение этих понятий – еще одна отдельная тема и научная проблема. Как мне представляется, государство – форма проявления государственности в виде различных институтов власти и её атрибутики, государственность – более фундаментальный уровень социально-политического развития того или иного общества или обществ. Государства могут исчезать или трансформироваться через властные институты (например, СССР и его прежние государства-республики) в новые.
Государственность – более устойчивое явление, и зиждется, в принципе, на тех основах, которые обозначены В. Г. Чайлдом как "десять археологических признаков" цивилизации [7] .

Пришлые в Восточную Европу норманы, их потомки, как и балто-славяно-финские группы, находились еще на уровне родовых обществ с, видимо, наметившимся социально-имущественным расслоением. Например, важные для зарождения русской государственности понятия такие как "полюдье", "стол" и "стольный град"  – славянского происхождения.
Добавлю, в русском языке закрепляется слово "князь", а не "конунг" или "ярл", в то время как, например, слово "кметь" или "гридень" не имеют аналога в славянском языке. А это означает, что либо у славян уже имелся какой-то словесно-понятийный аналог тем социально-культурным элементам, которые несли с собой обитатели скандинавского региона, либо его не было.
Возможно, "полюдье", в силу более высокой военной культуры скандинавов, а, значит и более агрессивной формы подчинения славян (как и балто-финских общностей) и отчуждения у местного населения различных благ, приобрело несколько иную форму, иной характер, нежели она имелась у славян.
Но, поскольку большие политические образования зачастую формируются военной силой и власть в них удерживается с помощью силы, то скандинавы не столько принесли с собою государство, сколько аккумулировали многие идущие процессы или [положили начало новым явлениям] в среде восточного славянства (например, перенесена от греков письменность, проведена во многом насильственным путем христианизация страны).

Военной верхушке, да еще инородного характера (несмотря на славяно-скандинавский симбиоз и славянскую ассимиляцию скандинавов), легче образовать слой управляющих и подчиняющих себе групп людей, наконец, постепенно создать аппарат управления в его зачаточном состоянии.
Отсюда может возникать иллюзия раннего появления классов и государства у восточных славян, в то время как эта "классовость" больше зиждилась на этно-социальном, нежели на социально-имущественном разделении в марксистском понимании. Поскольку пришлое скандинавское население активным образом перенимало славянский язык, особо не относясь к более развитой в политическом отношении плане культуре и социумам, то и между пришлыми и местным населением не имелось большой социально-культурной пропасти, как это, наверное, имело место быть в истории колониальных стран: пришлые вояки и их потомство образовали лишь высшую военно-политическую прослойку.
Грань между русами и славянами постепенно нивелировалась. Этно-социальный класс превращался в социально-экономический класс одной, пускай и не единой еще страны.

С моей точки зрения в подходе к изучению государствостроительства Руси (и на Руси) следует сочетать археологический подход с антропологическим. Археология в большей степени покажет материальную составляющую того образа Руси, который создавали древнерусские книжники конца XI – начала XII в. для периода сер. IX – нач. XII вв.
В свою очередь письменные источники, несмотря на свою фрагментарность и информативную скудность, в какой-то мере позволят соотнести добытую информацию с антропологическими материалами, соотнести антропологическое знание с археологическим.
[На общих итогах (предвижу, далеко не однозначную их оценку)] можно будет вырабатывать общую концепцию (или несколько концепций) о зарождении и формировании государства и государственности на Руси.

На мой взгляд, в тот момент как Владимир Святославич, подлинный первый строитель русского государства, отдал Полоцк своему сыну Изяславу, а его потомки посчитали город своим семейным владением, появилась первая тенденция к политическому размежеванию территорий на основе семейно-родственных связей и праве старейшинства. Понятия, вынесенные из родовых отношений в какой-то мере заменяли государство-административные и властно-иерархические.
Государство начинало не в вертикальном отношении (первый по старшинству становился самым главным князем, он на свое усмотрение раздавал бы города и должности, вмешивался в дела низшего, волостного уровня), а в горизонтальном. И постепенно, со смертью Владимира Святославича, формирование государства и государственности, дотоле шедшие одним потоком, начинают расходиться. Поскольку у русского государства и русской государственности имеется общее начало, они, по крайней мере, на первое время, имеют ряд общих необходимых признаков –  общий законный род Рюриковичей и княжеское звание, военно-политическая элита, княжеский двор, воинские звания и различные должности при князе.
Со временем в разных концах Руси появляются свои особенности и возникают свои прецеденты: особый статус новгородского архиепископа, приглашение псковичан и новгородцев литовца Довмонта на княжение, утверждение рода Гедиминовичей в западных областях Руси и т.д.

Что касается домонгольского периода истории Руси, в исторических трудах часто можно встретить мысли о распаде государства и его кризисе, даже говорится об упадке на Руси. Но распадаться на Руси  в XII в. Было в общем-то еще не чему.
Русь – коллективное владение рода Рюриковичей, государства Руси в современном смысле слова (с централизованным аппаратом управления) еще не было. Князья владели своими "отчинами" и перемещались по волостям по факту своего рождения. Русь – это общее семейно-родовое наследие Рюриковичей. Распасться она никак не могла, "революционных" манифестов на тему выделения особой какой-то династической линии никто не провозглашал. Пока существовал  хотя бы один Рюрикович, сохранялись его права на владение русскими территориями.
Здесь корректнее говорить о политической раздробленности на Руси, начиная с XI в. В XII веке этот процесс политической нестабильности получил свой перманентный характер. Думается, политическая нестабильность слабо отражалась на большинстве жителей Руси.
Наоборот, княжеские отпрыски, получая новые "отчины" стремились обустроить свои новые владения, ибо с возрастанием численности владетельных Рюриковичей шансов заполучить более престижные и богатые города становилось всё меньше и меньше, им оставалось заботиться о своих владениях, понимая, что скорее всего города и веси перейдут по наследству к их детям.

Что касается второй мысли, то археология, как и письменные источники, показывают экономический и культурный расцвет русских городов перед монгольским нашествием.    

Вместо итогов

I . Требуется последовательность и определенность в а) использовании понятийно-терминологического словаря, б) разделении летописной и исторической хронологии, в) летописных и исторических данных, будь то упоминание князей и воевод, различного рода событий, иных сведений.

II . Необходиом помнить 1) о разделении вопросов а) происхождения летописного Рюрика и реального происхождения княжеской династии, севшей править в Киеве, б) этимологии слова Русь и происхождении тех русов, что пришли в Восточную Европу (как мне думается, это многосоставной вопрос и требует ответа с "многонациональностью"), в) генезисе государства и государственности Древней Руси; 2) о не смешивании данных из нарративных источников (как особого их вида) с данными других письменных свидетельств (в совокупности и учитывая их специфику); 3) разных полях исследований филолого-лингвистических наук, археологии и истории.

И напоследок, о Рюрике: на мой взгляд, это слишком незначительная фигура, чтобы обращать на неё слишком большое внимание [8] . Вся роль Рюрика в древнерусских нарративах сводится к началу положенной им династии.
Уже в советской исторической литературе звучала мысль о разделении проблемы происхождения государства и происхождения династии: "нельзя смешивать два разных по своей значимости вопроса — вопрос о создании государства и вопрос о династии", который является несущественным" [9] .
Здесь же следует добавить: вопрос происхождения слова "Русь" и происхождения квазиэтноса русь должен решаться (и решается) отдельно от двух обозначенных  выше вопросов – между приходом руси на территории восточных славян и основанием династии Рюриковичей в Киеве (вне зависимости от того, кто реально являлся основателем) имеется существенная факто,- и логическая разница.
____________________________________________

[1] Странным образом численность войска Святослава в 10 000 воинов, удвоенная им на словах перед греками (напр., ПСРЛ. Т. 1. Стб. 69 – 70) перекликается с византийскими сообщениями, по которым Святославу выплатили дани на 22 000 воинов (Лев Диакон. История…С. 81).

[2] Свой оригинальный взгляд на летописную хронологию отстаивает Константин Цукерман. Цукерман К. Перестройка древнейшей русской истории / У истоков русской государственности. К 30-летию археологического изучения Новгородского Рюрикова городища и Новгородской областной археологической экспедиции / историко-археологический сборник. С.- Петербург, 2007. С. 343.

[3] Среди исследователей нет единого мнения о годе поездки Ольги в Константинополь. Так, Г.Г. Литаврин отстаивает время посольства Ольги в 946 г.: К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги. Византия и славяне. СПб, Алетейя, 2001. С. 429 – 437. Там же указан список работ автора по данной теме. Дополнительно: Он же. Реплика к статье А.В. Назаренко. Византийский Временник (далее – ВВ), 1989.  Т. 50. С. 83 – 84.

А. В. Назаренко придерживается мнения о посольстве Ольги в 957 г.: Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь? ВВ, 1989. Т. 50. С. 66 – 83; Он же. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки. Древнейшие государства Восточной Европы. 1992-1993 г. / М., 1995. С. 154 – 168.

[4] См. Предисловие в сборнике "Древнейшие государства Восточной Европы". М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2016. С. 5.

[5] Наиболее полно представлено в книге "избранного": Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды. М.: Русский   Фонд   Содействия   Образованию   и   Науке, 2011. 476 с. См. дополнительно выпуск "Древнейшие государства Восточной Европы" за 2016 г., посвященный образованию Древнерусского государства.

Пузанов В.В. Образование древнерусского государства в восточноевропейской историографии: учебное пособие. Ижевск: Удмуртский университет, 2011. С. 35 – 41; там же критика концепции "дружинного государства". С. 41 – 43.

Историографический обзор по Древнерусскому государству дан в работах Дворниченко А.Ю. "Государство Киевская Русь" Как историографический феномен // Ранние формы политических систем (сборник статей). Санкт-Петербург, Кунсткамера, 2012. С. 235 – 278; а так же в кратком обзоре  Кучкин В.А. О времени существования Древнерусского государства (историография вопроса) // Исторический вестник. М., 2012. Том 148. С. 120 – 144.

В 2012 г. вышло упомянутое выше учебное пособие Пузанов В.В. Образование древнерусского государства в восточноевропейской историографии…152 с.

[6] Укажу их в порядке выхода в свет.

1) Тимонин А.Н. Проблемы генезиса Древнерусского государства. Уфа: БГУ, 1997.  227 с.


2) Шинаков Е.А. Образование Древнерусского государства: сравнительно-исторический аспект. Брянский гос. ун-т им. акад. И.Г Петровского. 2-е изд., испр. и доп. М. Вост. лит., 2009. 477 с.

3) Пузанов В.В. Древнерусская   государственность : генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты. – Ижевск: Удмуртский университет, 2007. 624 с.

4) Котышев Д.М. От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье. IX – XII вв …254 с .

[7] Childe V.G. The Urban Revolution // The Town Planning Review 21 (1), 1950. P . 3 – 17.

Более новый взгляд на археологические признаки цивилизации изложены в работах Крадина: Крадин Н.Н. Археологические признаки цивилизации // Раннее государство, его альтернативы и аналоги. Волгоград, 2006. С. 184 – 208; он же. Археологические критерии цивилизации: кросс-культурный анализ // Ранние формы политических систем (сборник статей). Санкт-Петербург, Кунсткамера, 2012. С. 159 – 180.

[8] Еще М.А. Алпатов, соглашаясь с мнением В.О. Ключевского, указывал на сугубо второстепенный вопрос происхождения Рюрика. Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. ХII – ХVII вв. М., 1973. С. 49.

[9] Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. ХII – ХVII вв… С. 45,  46; Он же. Варяжский вопрос в русской дореволюционной историографии // Вопросы истории. 1982, №5. С. 36.

Часть 1
Часть 2
Часть 3
Часть 4