На войне как на войне

Сегодня, 11 декабря, исполняется 20 лет со дня начала войны в Чечне.

Эта война так и не была признана войной. Ее называли “мерой по укреплению правопорядка” или “контртеррористической операцией”. И все-таки это была война, кровопролитная и жестокая. Она началась 20 лет назад, в 2001 году был подписан указ о выводе войск из Чечни, формально же чеченская кампания закончилась 2009 году.

Подполковник Сергей Данилов прошел Афган, был участником чеченской войны. Он крепкий молодой мужчина, только поседел очень рано, война отметила его шрамами, родное Отечество - наградами. После срочной службы Сергей Анатольевич стал военным, командировки в горячие точки стали его работой. О том, как он ее делал, говорят два ордена Красной Звезды, медали “За мужество и доблесть”, “За службу на Кавказе”, “За боевое содружество”, “За отвагу”. Андрей Николаевич Кузнецов - депутат горсовета, член центрального правления Общероссийской общественной организации “Российский Союз ветеранов Афганистана”. За его плечами тоже война в Афганистане и несколько командировок в Чечню, об одной из которых он нам сегодня расскажет. Как и Данилов, Кузнецов свои награды надевает редко, по большим праздникам, таким как 9 Мая.

Нынешняя дата для них - повод вспомнить пережитое и увиденное.

“Первая чеченская война, - утверждают ветераны, - настоящее потрясение для страны. Она принесла большие людские потери, особенно среди срочников. В то время в Чечню отправили желторотых юнцов, которые, по точному определению Сергея Анатольевича, мамкины пирожки еще не успели переварить, а их уже бросали в бой. Военная кампания была организована безобразно, не было четкого взаимодействия между федералами Министерства обороны и подразделениями МВД, а самое главное - отсутствовал боевой опыт у солдат, большинство из которых были первого года службы. Жертвы исчислялись десятками тысяч. Это во вторую чеченскую кампанию туда отправляли более опытных бойцов и контрактников. После подписания Хасавюртовского соглашения и вывода российских войск в 1995 году, мира и спокойствия в Чечне не наступило. Процветал криминал. Война после окончания войны продолжалась”.

В 2000 году по инициативе губернатора Кемеровской области Амана Гумировича Тулеева была объявлена гуманитарная акция “Тепло родного дома”. В Чечню, чтобы поддержать своих земляков, выполняющих воинский долг, пошли эшелоны с углем, лесом. Поддержало эту акцию и Новокузнецкое отделение “Российского Союза ветеранов Афганистана”, вместе с горожанами они собрали два вагона теплых вещей, инструментов, инвентаря, медикаментов, в посылках были также письма школьников. Группа активистов во главе с Андреем Кузнецовым выехала в Чечню. В поездке принимали участие журналисты Ново-ТВ.

“От Моздока в Чечню ходили два бронепоезда, - рассказывает Андрей Николаевич, - которые в шутку называли “Капут-1” и “Капут-2”. Это как у Теркина: “На войне одной минутки не прожить без прибаутки, шутки самой немудрой”. Без бронепоездов там не обойтись: то мины подвешивали, то ловушки устраивали. Пока добирались до Ханкалы, с нашего “Капута-2” дважды снимали мины.

По прибытии нам определили саперную роту. Она ежедневно выезжала в Грозный на уничтожение лёжек и подрыв фугасов, мы ехали с саперами по своим делам: встречались с бойцами, передавали посылки, телевизионщики снимали. Запомнилась поездка в Джани-Ведено, в пункт постоянной дислокации 74-й мотострелковой бригаде, где мы, передав часть гуманитарного груза и устроив концерт, приняли участие в погребении военнослужащих, погибших еще в первую чеченскую кампанию и найденных в рефрижераторах на дальних железнодорожных путях. Кто эти ребята, какого вероисповедания, никто не знал, поэтому сначала их отпевал мулла, а потом по православному обычаю - отец Сергий, батюшка Сартаков, приехавший с нами из Новокузнецка. С почестями погибшие были захоронены.

Мы долго искали наших СОБРов, стоящих в Грозном. Боевики, пользуясь разобщенностью российских подразделений, постоянно устраивали провокации, заходя между федералами и подразделениями МВД, вынуждая стрелять друг в друга. За время командировки нас тоже не раз обстреливали, команда все время находилась в эпицентре контртеррористических операций. Но все равно ежедневно, загружая подарки в ящики из-под снарядов, мы ехали в город на БТР, а вечером, когда наступал комендантский час, возвращались на базу. Нас предупреждали, что, если ты в Чечне передвигаешься на броне, при себе надо иметь оружие. Но у нас же была миротворческая миссия”.

Однажды пришлось припоздниться. Недалеко от печально известной площади Минутка дорогу БТР преградил уазик чеченской вневедомственной охраны, тут же, подставляя бок, выскочил “жигуленок”. Если бы военная машина всего лишь поцарапала гражданскую, были бы серьезные неприятности. Водитель, солдат-срочник БТР, растерянно заметался и стукнулся с уазиком. Мгновенно бронетранспортер оказался под прицелом, окруженный множеством людей, только что мирно торговавших на базаре. Они, требуя расправы, вытащили водителя и попытались отобрать автомат у сопровождающего экспедицию капитана. Журналист Елена Шевелева змейкой сползла под броню, оператор передал ей камеру. Девушка сначала притаилась, а потом начала беспорядочно дергать рычаги крупнокалиберного пулемета. “Меня с моим типом лица и черной бородой, - вспоминает Кузнецов, - часто принимают за восточного человека. Чеченцы, видимо, тоже приняли за своего и не обращали на мою персону никакого внимания. Ситуация была напряженная, и в любую секунду могла начаться перестрелка. Я смотрел на этот наглый беспредел и понимал, что, если его не прекратить, будет много трупов. Все длилось считанные минуты, но мне они показались вечностью. Деваться было некуда, и тогда я кинулся на чеченца, отбирающего у капитана автомат, и заорал: “Пушка к бою!” Бандиты не ожидали такого отпора, такого сопротивления от почти безоружной кучки людей. Тут пушка, которой бешено крутила Лена, застревает между двумя открытыми люками и раздается страшный скрежет... Окружающие цепенеют, и в этот момент невдалеке появляется автомобиль с надписью “ОМОН”, спешащий в нашу сторону. Никогда я так не радовался появлению милиции”.

Как оказалось, это был пермский ОМОН, который в марте этого года, попав в засаду под Джани-Ведено, понес большие потери. Бандиты, увидев приближающуюся машину со здоровыми вооруженными парнями на броне, тут же разбежались.

Вечером команда обсуждала, как можно отреагировать на подобную провокацию со стороны якобы мирных торговцев с оживленного базара. Саперы предложили такой план. У них была собака по кличке Запал. Она славилась тем, что, когда находила растяжку, аккуратно отгрызала запал. Собаку надрессировали так, что, если под язык ей положить камушек, она остановится там, где надо, и ляжет в нужном месте, показывая, что здесь есть закладка. Так и было сделано на следующий день. Базар блокировали с двух сторон, людей вывели, пристанище боевиков закрыли”.

Наконец новокузнецкая команда нашла СОБРов. Как они радовались землякам! Оставался последний пункт маршрута - госпиталь во Владикавказе, куда везли заменитель крови и много медикаментов. Всего сутки, чтобы доехать и опять вернуться в Моздок. “Нам дали машину, - вспоминает Андрей Николаевич, - стартуем. Кабардино-Балкария, Осетия, блокпосты, проверка документов, досмотр. В госпиталь добирались на БТР, передали груз, пообедали, обратно поехали на рейсовом автобусе. Командировка подходит к концу, завтра два наших вагона должны были присоединить к кисловодскому поезду, и домой. Расслабились, шутим, как обычно после войны, адреналин кипит в крови. Автобус пересекает границу Кабардино-Балкарии... И тут, на блок-посту, нас задерживают. Подозрение вызвал наш бородатый отец Сергий, одетый в гражданскую одежду, но его церковная шапочка оказалась очень похожей на чеченскую. К тому же у меня находят нож сапера. Считай, уже диверсанты. Рано или поздно, конечно, разберутся, но поезд завтра, и мы спешим домой, выполнив свою миссию, пережив обстрелы и провокации. Военные, охраняющие въезд, слушать нас не хотят. Тогда я прошу, чтобы вышел старший. Нам: “Не положено!” Настаиваю, я же ответственный за людей, которые в нашей команде, за их безопасность. Наконец появляется старший. В камуфляже, с бородой, как у меня, планками на груди, которые носили только ветераны, прошедшие Афган. Я сдержанно приветствую: “Салам, бача”. Он тут же отвечает. Я произношу: “Баграм”. Он в ответ: “Кандагар”.

Дело в том, что “салам, бача” в переводе с афганского означает “здравствуй, парень”. Эти два слова стали своеобразным позывным всех, кто служил в Афганистане. Ветераны Афгана вкладывают в него несколько другой смысл: “бача” для них - “друг”, “дорогой”. Это особый знак единства, и по нему всегда можно отличить своего от остальных.

Понятно, что все недоразумения были исчерпаны. Нас приветили, как дорогих гостей. На следующий день мы ехали в Новокузнецк. Экспедиция закончилась успешно. Потерь не было. Нас ждал родной Новокузнецк”.