"Чуя-ралли" - 40 лет

Этими майскими днями исполняется 40-летие чуйским ралли водников

Нынче 40 лет возникновению «Чуя-ралли» - соревнованию водников по слалому на «белой воде».

Инициатором этих забав сильных и азартных людей стал барнаулец, выпускник Томского университета (радиофизический факультет) Михаил Юрьевич Колчевников (погиб в 2005 году в пороге «Аккемский прорыв» на Катуни) и его друзья.

Которых к 1988 году стало бесконечно много – от Москвы до Америки. Но главным идеологическим спонсором стала PERESTROIKA, частью которой стала международная открытость СССР ко всем и вся.

Уже спустя год на свертке с 412 км Чуйского тракта к порогу «Буревестник» случилось «вавилонское столпотворение». Берег реки заполоскался флагами экзотических стран (водники 16 стран мира, от Новой Зеландии до Коста-Рики и от Непала до США приехали сюда), зазвучал разноязыкими речами, заполонился разноцветными палатками, яркими костюмами и, конечно, невероятными плавсредствами: тут и классический русский надувной плот, и рафт, и юркий эскимосский каяк, и катамаран-таракашка, и хрупкая фанерная байдарка – всё в спортивном исполнении.

А над всей этой кучей-малой парил парашют – на нём летал рисковый швейцарец, фамилию забыл, - он залазил на крутяки Сальджарского хребта, в котором Чуя вырезала ущелье, и прыгал оттуда: четыре часа восхождения и пять минут вольного красивого, глаз не отвести, полёта.

На самом первом ралли я не был, а в 1989 году приехал специально – по командировке газеты «Кузбасс».

Жаль, пришлось вскоре уехать – у фотографа Юры Сергеева случились какие-то неприятности, он созвонился по спутниковому телефону с домом (вот ещё нечто совершенно небывалое – связь со всем миром, тогда это было сродни полёту на Луну) и мы снялись в Кемеровао буквально через несколько дней…

Нынче на Чуе предполагается суперпраздник. Съедутся ветераны и молодёжь. Старичьё поглазеть на ещё живых и поплакать об ушедших, недавно помер один из зачинателей водного туризма Сибири новокузнечанин Валерий Столбов, Царство ему Небесное.

Собираются и мои друзья-кемеровчане. И говорят, мол, тебя не возьмём, сиди дома и скрежещи зубными протезами от зависти.

Что и придётся делать.

…Соинициатором Колчевникова стал в те баснословные времена американский спортсмен и путешественник Джиб Эллисон (на фото именно они). О том, как всё начиналось, а потом успешно продолжалось, можно прочесть на великолепном сайте клуба любителей рафтинга «Чуя-ралли»
/

Там есть и кое-какие мои заметки – в разделе «Воспоминания». Например, «Мишкины байки» - рассказы Михаила Колчевникова о разных забавных случаях из туристской жизни, их я в своё время опубликовал в ныне не существующей новокузнецкой газете «Губернские ведомости». А также старый-престарый мой матерьяльчик аж 1996 года из тех мест, только он не с Чуя-ралли, а с другого юбилея, посвящённого первопрохождению Мажойского каскада на той же Чуе, только несколько выше по течению. Очерк так и называется: «Юбилей Мажойского каскада». Оттуда я вычленю небольшой отрывок

...Майская погода на Мажое ветрена, как опереточная красавица. Признаюсь, без слов «опереточная красавица», можно было обойтись, но как избежать банальности! Пусть остается. Но в принципе и одного «ветрена» было б достаточно.

Ветры в сложной орографии Алтайских гор, где пряжу хребтов вкривь и вкось

перепутал игривый Божественный Кот, попадая в трубу Чуйских ущелий,

закручиваются в недоумении и не знают, куда себя деть. Вот прилетел знойный,

так сказать, «сирокко» из замонгольской пустыни Такла-Макан и принес чистое небо и

тридцатиградусную жару. Ненадолго. Потеснил южанина северный «большой брат», и закружились снежинки. А через час его сменили бризовые норд-осты или зюйд-весты, стекающие с окрестных гор.

В течение дня может случиться все — от жаркого лета до суровой зимы. От

безнадежной осени до вдруг вылезших на поляне синеньких весенних прострелов. А ночь вообще непредсказуема. Вот в ночь с четвертого на пятое мая мы с Витей Зайцевым, напившись от пуза чаю и еще кое-чего, залазили в спальники растелешеннные. Под утро я проснулся от холода. «Егорыч, посты проверим?» — предложил Виктору. «Ага», — согласился старый ракетчик (после Томского университета служил два года в ПВО на Эмбе, близ знаменитого пустынного плато Устюрт).

С палаточными «молниями» пришлось повозиться — замерзли. Когда разобрался и на четвереньках вылез из-под полога, то ахнул: «Егорыч! Зима!».

Снега по щиколотку. Палатки превратились в сугробы. И морозец ощутим. А уж

вызвездило в эту послеснгопадную ночь... Как желтые собачьи глаза, смотрели

на нас снисходительные звезды.

Наутро — сплав. Вода в Чуе, понятно, течет. Но не греет. Вода в Чуе стабильна в

отличие от погоды и зимой, и летом. Неохота даже повторять расхожую водницкую шутку: «Как там вода? Ничего вода! Плюсовая! Четыре градуса!».

Сплавщики между тем одеваются в гидрокостюмы (далее просто — «гидры»).

«Гидры» бывают двух типов. Чисто советского типа — так называемые «сухие», то есть просто резиновые глухие штаны, такая же рубаха и резиновый же пояс при них. «Сухой» такую «гидру» назвали правильно — в нее «забортная» вода не попадает. Но своим собственным конденсатом умоешься всласть. Под такую «гидру» надо обязательно надевать трико, чтоб мало-мало впитывало пот. Вечером трико выжимаешь, как после основательной стирки — наглядное подтверждение, что человек на восемьдесят процентов состоит из голимой влаги.

Так что «сухая» на деле самая мокрая и есть. А вот «мокрая» «гидра» — это вещь. Вы надеваете нечто толстое и мягкое. Вроде китовой кожи. (Ни разу не видел китовую кожу, «звыняйте дядьку» за фантазию). Можно прямо на голое тело. Мчащаяся в зимних берегах, четырехградусная Чуя все равно проберется к вашему драгоценному телу. Но через изопрен она будет пробираться очень долго. И по пути согреется. За счет съеденной за ужином каши.

«Мокрую» гидру всегда не хочется снимать. Ибо, раздеваясь, переходишь в

другой температурный режим. И иногда стучишь зубами.

Впрочем, четыре градуса и береговые ледники — это несомненно холодно. Руки дубеют даже в перчатках. «Гидра», хоть сухая, хоть мокрая, не защищает ноги. На ногах просто шерстяные носки и кеды. (У «новых русских» — «рибок»). И ноги все время в холоде.

Водницкие лапы ужасно закаляются вследствие вот такого вот спорта. Водника узнать очень просто. Если он приходит к вам в гости и сразу норовит разуться добоса, если категорически отказывается от тапочек, то это водник. Ступни у него, как у гуся, принимают температуру окружающей на данный момент среды. И если вы увидите идиота, гуляющего по снегу, не торопитесь ругать его идиотом. Может быть, это вышел прошвырнуться мой друг Виктор Егорович Зайцев.

Но мы отвлеклись.

Поверх «гидр» надеваются спасательные жилеты. Понятно, зачем? Полезно иметь, как бы их назвать, щитки, что ли, которые защищали б колени и бедра. Коли, не приведи Господь, выкинет с плота и потащит по мелководью, ваши ноги будет бить нещадно.

Плот непременно должен иметь собственные и береговые спасательные средства. Ничего лучше «морковок» пока не придумано. Еще один спецтермин. «Морковка» — крепкая веревка, на конце которой мешочек оранжевого или ярко-красного, как «каротелька», цвета. Каротельная яркость помогает ту «морковку» увидеть и поймать. К мешочку обычно прикрепляется альпинистский «карабин». Особенно удобно, когда «морковка» с «карабином» бросается с берега: чик и застропил застрявшее в пучине плавсредство. Чик — и себя поймал за такой же «карабин», который, если ты умен, присобачен у тебя к спасжилету.

Тут, впрочем, еще надо, чтоб береговой спасатель был таким же умным и не полоскал бы тебя в «бочке» (это такое стоячее «веретено» воды после слива или водопада), а вывел бы туда, где можно дышать. Еще лучше, когда есть хороший «живец» — он ныряет с открытыми глазами в бучу и тащит кандидата в утопленники на белый свет.

Кстати, первым «живцом» в истории водного спорта был (и всё ещё остаётся) наш земляк, новокузнечанин Женя Степанов по прозвищу «Шорец», а первым, кто использовал «Шорца» в качестве наживки на спсательную удочку был никто иной как Колчевников…

Наконец подкачаны баллоны катамаранов и «сажневского». (Прекрасная штука — большой насос фирмы «Карлсон». Правда, когда горноалтайцы утопили на «падле» — напоминаю, что «paddle» по-английски всего лишь «весельная лодка» — поршень наши тут же сделали другой — из пластмассовой чашки с крышкой и подвернувшегося под руку ржавого штока). «Сажневский» с горьковской подгребицей (что такое «горьковская» и «подгребица» объяснять не буду — надоело) красив невероятно...

Лоцман хлопочет у плота и на всякий случай матерится. Можно в путь. Бьется, пульсирует мутный вал под скалой. Бьется в предстартовом мандраже бедный водницкий организм — пульс за 200. Поехали, милый ты наш лоцман, так твою

перетак!