Великая Хартия Университетов, или Некоторые рассуждения о судьбах высшей школы...

2011 год, впрочем, как и всё последнее десятилетие, обещает быть нескучным для отечественных вузов.

Нас ожидает принятие нового Закона “Об образовании”, который, скорее всего, определит основные направления вузовской жизни на ближайшие 50 лет (настолько серьёзные преобразования он предусматривает), к тому же в 2011 году вполне возможно полноценное включение механизмов реализации Болонской декларации, о которой так много говорят, но в сути которой мало кто разбирается.

С тем, чтобы последующие мысли и логика рассуждений были правильно поняты, позволю себе вкратце познакомить читателя с основными положениями так называемой Болонской декларации. Почему “так называемой”? Потому что не существует в природе такого документа - в 1988 году в Болонском университете ректорами ведущих учебных заведений Европы была подписана никакая не Болонская декларация, а документ, носящий название Великой Хартии Университетов (Magna Charta Universitatum). Написанная на старом латинском языке, Хартия включает три раздела: Преамбулу, Фундаментальные принципы и Инструменты.

Преамбула Хартии констатирует решающую роль университетов в жизни общества, рассматривает образовательную деятельность как важнейший фактор, определяющий будущее государства, и подчёркивает социальную ответственность учителей и учащихся. Здесь же, в Преамбуле, формулируется требование открытости университетов, необходимости постоянного обмена и преподавателями, и студентами. Пока, пожалуй, всё ясно и бесспорно...

Однако не всё так безоблачно и однозначно с пониманием четырёх универсальных Фундаментальных принципов Хартии, которые, как минимум, носят дискуссионный характер.

Первый из декларируемых Хартией принципов - принцип Автономии, согласно которому каждый университет должен быть независим от власти (?!). Университет, по букве и духу Хартии, - это независимая учебно-научная корпорация, самостоятельно формирующая свои штаты, учебные программы, информационную и программно-методическую основу учебного процесса. Образовательная деятельность и научная работа призваны прививать студентам критическое осмысление материала и распространять среди молодёжи общую и профессиональную культуру. Даже поверхностный анализ возможностей реализации данного принципа в России даёт основания для сомнений в его успешности: может ли быть независим от власти вуз, ею финансируемый? Как согласуется свобода определения содержания образования с существованием государственных стандартов? И уже совсем личные ощущения - ну, никак действующая реформа отечественной высшей школы не нацелена на культивирование критически мыслящей личности.

Второй принцип - принцип Единства образования и науки - вот как раз то, что поняли и принялись усердно насаждать чиновники-реформаторы. Последнее время при чтении в средствах массовой информации публикаций представителей высшей школы не покидает ощущение, что наблюдаешь шествие кришнаитов, повторяющих магические мантры “инновации-нанотехнологии, нанотехнологии-инновации...”. Резкий поворот штурвала отечественной системы высшего образования приводит к смене курса, и вузы переживают тяжелейшие нагрузки, обусловленные креном в научную плоскость. Безусловно, замечательно, когда вуз представляет собой симбиоз учёбы и науки. Конечно, так оно и должно быть, однако нельзя требовать от университетов, выживавших последние двадцать лет только нечеловеческими усилиями поддержания образовательной деятельности, в одночасье “родить науку” (как бы “выкидыша” не случилось). Апеллирую здесь к опубликованной на сайте examen.ru точке зрения одного из серьёзных отечественных учёных Сергея Филоновича, доктора физико-математических наук, профессора, декана факультета менеджмента Высшей школы экономики: “...исследования в университетах могут и должны вестись широким фронтом. Однако следует уточнить, что подразумевается под исследованиями, и каковы критерии их качества. С естествознанием все более или менее ясно: исследование - это дорога в незнаемое, попытка разгадать тайны природы, объяснить какой-либо эффект, увязать разрозненные факты теорией, предсказать новые явления и очень часто использовать полученные результаты в практических целях. Замечу, что все это в случае настоящих исследований связано с риском не решить задачу. Без этого риска нет исследования (!).

В области гуманитарных наук ситуация не столь очевидна. В них критерием эффективности исследований предлагается считать частоту публикаций в журналах (зарубежных) категории А. Между тем, обратившись к содержанию этих журналов, часто обнаруживаешь, что опубликованные в них статьи не могут быть прочитаны теми, кому они вроде бы должны быть адресованы. Возьмите, к примеру, знаменитый Journal of Strategic Management. По названию он адресован тем, кто занимается стратегией, управляя компаниями. Но понять публикуемые там статьи может один менеджер из многих тысяч, такой там используется математический аппарат. Впрочем, ситуация облегчается тем, что практикам и не надо читать эти статьи, поскольку они в большинстве случаев построены на моделях, которые имеют слабое отношение к реальности, а выводы, к которым приходят авторы, заставляют вспомнить чеховский тезис о том, что “Волга впадает в Каспийское море”.

Зачем же такие статьи публикуются? Их публикация - свидетельство того, что автор сумел удовлетворить определенным требованиям, сформулированным элитой соответствующего профессионального сообщества (элитой университетской профессуры), и, значит, получает пропуск в это сообщество. Иными словами, такая система служит лишь для воспроизводства преподавательского корпуса. При этом вопрос о том, в какой степени освоение этих правил проведения “исследований” положительно сказывается на способности человека обучать других, либо не рассматривается вовсе, либо отодвигается на задний план. “Публикаторы” в этих условиях пользуются большим уважением и лучше оплачиваются, чем “обучатели”, которые постепенно превращаются в людей второго сорта. В итоге знаменитые профессора лучших западных университетов уходят от преподавания, работая по грантам и проводя исследования, а преподают в лучшем случае постдоки (лица, только что получившие степень Ph.D.), аспиранты, а зачастую и студенты-старшекурсники. Способствует ли это повышению качества образования? Ответ напрашивается далеко не однозначный. И если богатые западные университеты могут себе позволить “исследования ради исследований”, то в условиях ограниченности ресурсов российской системы высшего образования этот путь вряд ли приведет нас к успеху”.

Третий принцип Хартии - Свобода исследований, обучения и преподавания. “Никто не может вмешиваться в суверенные права профессора и преподавателя” - гласит Хартия. Ей-богу, очень хочется внедрить этот принцип, но почему-то чиновники от образования его в упор не замечают. Наоборот, в рамках реформы образования преподавателя настолько загрузили визуализацией и материализацией своей интеллектуальной собственности - подготовкой электронных и печатных конспектов, учебно-методических комплексов, рабочих программ и т.п., что многие просто утратили ощущение реальности, превратившись в “сканеров”, “презентаторов” и интерпретаторов чужих мыслей. Вообще, надо отметить нарастание бесправности педагогов высшей школы, которые всё чаще и чаще заболевают “синдромом оправдывающегося” из-за воцаряющегося в вузах, отнюдь не болонского, принципа “презумпции виновности доцента”. Сегодня, чтобы создать “благоприятные” условия существования этому самому априори виновному доценту, достаточно чего-нибудь этакое в стиле “ню” написать про него в Интернете, и вопрос с его морально-психологическим комфортом будет решён: он долгое время будет доказывать многочисленным комиссиям разных уровней, что он - “не верблюд”, и, не дай бог, окажется, что, принимая экзамен у нерадивого (но запасшегося диктофоном) студента, он сформулировал вопрос не совсем так, как в билете, утверждённом в учебно-методическом комплексе, - пиши пропало. А ещё часто как в анекдоте бывает: вилки нашли, а осадок-то остался!

Но не забываем про Хартию: её четвёртый принцип подчёркивает миссию университетов как хранителей традиций и накопленного интеллектуального богатства, способствующих интеграции различных культур. Этот принцип должен подвигнуть примкнувшие к Хартии государства поддерживать старейшие вузы, накопившие богатый научно-педагогический опыт и демонстрирующие открытость миру и преобразованиям. Сибирский государственный индустриальный университет, который имеет честь представлять автор данной статьи, - один из таких вузов, университет, в полной мере отвечающий данному принципу. 80-летняя история университета - это история традиций серьёзной педагогической и научной школы, сформировавшейся в советское время, укрепившейся в тяжелые годы реформ экономики и не дрогнувшей под жерновами реформы образования. И более чем сорокалетний опыт подготовки специалистов в области экономики и управления - это факт, которым может похвалиться не каждый столичный вуз.

Сегодня коллектив Института экономики и менеджмента СибГИУ как никогда осознаёт ответственность за качество подготовки выпускников для экономики нашего региона и государства российского. Подготовка новых образовательных программ бакалавриата и магистратуры идёт очень скрупулёзно, осторожно и взвешенно - в этих программах сохранено всё лучшее, созданное основателями экономической школы университета, но в них привнесены и новые интересные элементы и технологии, разработанные ведущими экономическими вузами России и нашими зарубежными партнёрами - авторитетными бизнес-школами. В рамках учебной и научной деятельности уже реализуется практика привлечения к работе в институте ведущих отечественных учёных, зарубежных специалистов и профессионалов-практиков экстра-класса. Преподаватели регулярно проходят повышение квалификации в передовых вузах - Финансовом университете при Правительстве России, Государственном университете управления, Российской экономической академии им. Г.В. Плеханова и других. И главное - мы стараемся создать атмосферу партнёрских отношений со студентами, ведь их образование и профессиональная успешность - результат наших общих усилий!

Отмечая День российского студенчества под знаменем Великой Хартии Университетов, наверное, будет не лишним ещё раз задуматься над его судьбой не только профессуре, но и родителям и, в первую очередь, самим студентам!

Павел Баранов